(1) Ро­гуль­ник пла­ва­ю­щий (во­дя­ной орех)  — ред­кий, ре­лик­то­вый ев­ро­пей­ский вид се­мей­ства ро­гуль­ни­ко­вых, на­хо­дя­щий­ся в Ев­ро­пе под угро­зой ис­чез­но­ве­ния. (2) Он включён в Крас­ную книгу Рес­пуб­ли­ки Бе­ла­русь.

(3) Ро­гуль­ник  — од­но­лет­нее вод­ное тра­вя­ни­стое рас­те­ние, ино­гда сво­бод­но пла­ва­ю­щее, но обыч­но при­креплённое ко дну. (4) Для во­дя­но­го ореха, как и для дру­гих во­дя­ных рас­те­ний, ха­рак­тер­на раз­но­лист­ность. (5) Пре­жде всего на его стеб­ле по­яв­ля­ют­ся ни­те­вид­ные, рано опа­да­ю­щие ли­стья. (6) Затем на вод­ной по­верх­но­сти ро­гуль­ник раз­ви­ва­ет одну или не­сколь­ко ро­зе­ток ром­би­че­ских, за­зуб­рен­ных ли­стьев, не­сколь­ко на­по­ми­на­ю­щих по форме ли­стья берёзы. (7) Эти ли­стья рас­по­ло­же­ны мо­за­ич­но бла­го­да­ря раз­ной длине че­реш­ков.

(8) В верх­ней части че­реш­ков име­ют­ся так на­зы­ва­е­мые «пла­ва­тель­ные пу­зы­ри»  — взду­тия, за­пол­нен­ные воз­ду­хо­нос­ной тка­нью. (9) В па­зу­хах ли­стьев по­яв­ля­ют­ся оди­ноч­ные цвет­ки с бе­лы­ми или ро­зо­ва­ты­ми про­зрач­ны­ми ле­пест­ка­ми. (10) Верх­ние доли ча­шеч­ки цвет­ка по­сте­пен­но отвер­де­ва­ют и пре­вра­ща­ют­ся в легко от­ла­мы­ва­ю­щи­е­ся шипы. (11) Ко­стян­ко­вид­ные плоды  — «орехи»  — имеют ро­го­вид­ные вы­сту­пы. (12) У во­дя­но­го ореха плоды съе­доб­ны. (13) Они также яв­ля­ют­ся цен­ным ле­кар­ствен­ным сырьём.

(14) Ро­гуль­ник пред­по­чи­та­ет пой­мен­ные озёра, куда в по­ло­во­дье по­сту­па­ет све­жая вода, а также за­во­ди рек глу­би­ной
50—200 см, с или­стым грун­том и обо­гащённой же­ле­зом водой. (15) В Бе­ла­ру­си этот вид встре­ча­ет­ся в озёрах бас­сей­нов рек При­пя­ти, Бе­ре­зи­ны, Дне­пра, Сожа, в Го­ро­док­ском рай­о­не Ви­теб­ской об­ла­сти, Жит­ко­вич­ском рай­о­не Мин­ской об­ла­сти.

( 1) Се­год­ня мы по­го­во­рим с тобою о рус­ском на­род­ном ис­кус­стве, точ­нее, толь­ко об одном его ху­до­же­ствен­ном яв­ле­нии  — ис­кус­стве «зо­ло­той Хох­ло­мы».

(2) Хох­ло­ма  — это уди­ви­тель­ная яр­кость цвета и празд­нич­ность. (3) Ог­нен­но-крас­ный цвет хох­лом­ских из­де­лий, зо­ло­тое си­я­ние за­тей­ли­вых узо­ров вы­зы­ва­ет ощу­ще­ние жар­ко­го пла­ме­ни, огня. (4) И не­да­ром! (5) Со­зи­да­тель­ный огонь пре­вра­тил де­ре­вян­ные по­верх­но­сти по­су­ды в зо­ло­тые. (6) Они бле­стят зо­ло­ти­стым ме­тал­ли­че­ским блес­ком. (7) Всем серд­цем любя род­ную сто­ро­ну и лю­бу­ясь ею, рус­ские люди не толь­ко вос­пе­ва­ли в пес­нях и сказ­ках её не­по­вто­ри­мую кра­со­ту, но и со­зда­ва­ли про­стые пред­ме­ты оби­хо­да. (8) Ма­сте­ра этого на­род­но­го про­мыс­ла укра­ша­ли их яркой на­ряд­ной рос­пи­сью, в ко­то­рой ожили лю­би­мые при­род­ные мо­ти­вы.

(9) Хох­лом­ские ху­дож­ни­ки любят ри­со­вать на по­верх­но­сти своих из­де­лий «ягод­ки»: зем­ля­нич­ку, чер­нич­ку, ма­лин­ку, еже­вич­ку, ря­бин­ку и чёрную и крас­ную смо­ро­дин­ку.

(10) Самый лю­би­мый ор­на­мент ху­дож­ни­ков  — «трав­ка». (11) Как пра­ви­ло, это удлинённые, слег­ка изо­гну­тые тон­кие бы­лин­ки. (12) А если «трав­ки» пре­вра­ти­лись в круп­ные кудри-за­вит­ки, то тогда эти узоры на­зы­ва­ют «ку­дре­ма­ми».

(13) По­же­ла­ни­ем добра, бла­го­по­лу­чия и сча­стья с дав­них пор на Руси счи­та­лись изоб­ра­же­ния цве­ту­щих ку­стов и пло­дов. (14) Пре­крас­ную тра­ди­цию хох­лом­ские ху­дож­ни­ки со­хра­ня­ют и се­год­ня, укра­шая обыч­ные пред­ме­ты на­ряд­ной рос­пи­сью. ( 15) И с этими ве­ща­ми в наш дом при­хо­дят кра­со­та и ра­дость, ко­то­рые щедро дарят нам ма­сте­ра про­мыс­ла.

1)  Я счи­таю, что каж­дый че­ло­век обя­зан за­бо­тить­ся о своём ин­тел­лек­ту­аль­ном раз­ви­тии. (2) Это его обя­зан­ность перед об­ще­ством, в ко­то­ром он живёт, и перед самим собой.

(3) Су­ще­ству­ют раз­лич­ные спо­со­бы ин­тел­лек­ту­аль­но­го раз­ви­тия. ( 4) Ос­нов­ной (но, ра­зу­ме­ет­ся, не един­ствен­ный), на мой взгляд,  — это чте­ние.

(5) Я точно знаю, каким не долж­но быть чте­ние. (6) Чте­ние не долж­но быть слу­чай­ным. (7) По­че­му? (8) По­то­му что это огром­ный рас­ход вре­ме­ни, а время между тем ве­ли­чай­шая цен­ность, ко­то­рую нель­зя тра­тить на пу­стя­ки. (9) Чте­ние, без­услов­но, долж­но быть из­би­ра­тель­ным, про­ду­ман­ным, глу­бо­ким. (10) В чём дол­жен про­яв­лять­ся его из­би­ра­тель­ный ха­рак­тер? (11) По моему мне­нию, в це­ле­на­прав­лен­ном от­бо­ре книг.

(12) В иде­а­ле хо­ро­шо было бы со­ста­вить свое­об­раз­ную про­грам­му чте­ния. ( 13) Ра­зу­ме­ет­ся, не обя­за­тель­но сле­до­вать ей жёстко. ( 14) Да, от­ступ­ле­ния от неё воз­мож­ны там, где по­яв­ля­ют­ся до­пол­ни­тель­ные для чи­та­ю­ще­го ин­те­ре­сы. (15) От­кло­ни­лись от пер­во­на­чаль­но­го плана  — со­ставь­те для себя новую про­грам­му, учи­ты­ва­ю­щую по­явив­ши­е­ся иные ин­те­ре­сы.

(16) Чте­ние не долж­но быть про­стой са­мо­це­лью. ( 17) Для того чтобы быть эф­фек­тив­ным, оно долж­но в первую оче­редь ин­те­ре­со­вать чи­та­ю­ще­го. (18) Так что раз­ви­вай­те в себе ин­те­рес к чте­нию во­об­ще или по опре­делённым от­рас­лям куль­ту­ры. (19) Такой ин­те­рес может быть в зна­чи­тель­ной мере ре­зуль­та­том са­мо­вос­пи­та­ния.

(1) Есть на карте Рос­сии, не­да­ле­ко от Ниж­не­го Нов­го­ро­да, село Хох­ло­ма, из­вест­ное те­перь всему миру сво­и­ми не­по­вто­ри­мы­ми из­де­ли­я­ми.

(2) Хох­лом­ской про­мы­сел на­счи­ты­ва­ет более трёх сто­ле­тий. (3) По одной из ле­генд, принёс на Ни­же­го­род­скую землю ис­кус­ство зо­ло­той рос­пи­си ста­ро­об­ря­дец-ико­но­пи­сец. (4) Се­ли­лись во­круг избы ма­сте­ра люди, пе­ре­ни­ма­ли его ис­кус­ство. (5) Быст­ро раз­ле­те­лась слава об умель­це, дошла и до цар­ско­го двор­ца. ( 6) По­слал царь стрель­цов за ма­сте­ром, да воля тому была до­ро­же жизни. (7) Пе­ре­дал он свои сек­ре­ты людям, поджёг избу и исчез. (8) Сго­рел ли ико­но­пи­сец вме­сте с домом или ушёл даль­ше за волей, не­из­вест­но. (9) Но оста­лись его крас­ки  — цвет жар­ко­го ко­ст­ра и чернь пе­пе­ли­ща, оста­лось ма­стер­ство го­ря­че­го серд­ца, зо­ло­тых рук да сво­бод­ной души. (1О) А ог­нен­ная жар-птица стала сим­во­лом хох­лом­ской рос­пи­си.

( 11) Ко­неч­но, это ле­ген­да, но дей­стви­тель­но ухо­ди­ли в леса ста­ро­об­ряд­цы, знав­шие сек­ре­ты зо­ло­че­ния икон без зо­ло­та. (12) Де­ре­вян­ные иконы по­кры­ва­ли тон­ким слоем растёртого в по­ро­шок се­реб­ра, про­пи­ты­ва­ли оли­фой и ста­ви­ли в рус­скую печь. (13) После за­кал­ки огнём икона об­ре­та­ла новый зо­ло­ти­стый цвет. (14) А позже эти приёмы стали ис­поль­зо­вать для из­го­тов­ле­ния рас­пис­ной де­ре­вян­ной по­су­ды.

(15) Се­год­ня для на­род­но­го хох­лом­ско­го про­мыс­ла нет гра­ниц! (16) Хох­лом­ская рос­пись вышла из тра­ди­ци­он­ных рамок  —трёхцвет­ные узоры можно уви­деть на бусах, серёжках, ёлоч­ных иг­руш­ках, ри­со­валь­ных на­бо­рах, даже на ва­лен­ках и ва­реж­ках.

(1) Нрав­ствен­ный кли­мат в го­су­дар­стве опре­де­ля­ет­ся сте­пе­нью куль­ту­ры об­ще­ства. (2) А куль­ту­ра - это пре­жде всего ре­зуль­тат зна­ний, упо­ря­до­чен­ных и со­че­та­ю­щих­ся с осо­зна­ни­ем их не­до­ста­точ­но­сти.

(3) В самом деле, чем боль­ше че­ло­век знает, тем яснее он по­ни­ма­ет не­до­ста­ток своих зна­ний. ( 4) От­сю­да осо­бая осто­рож­ность и так­тич­ность под­лин­но зна­ю­щих людей и  — рядом с ними  — чрез­вы­чай­ная са­мо­уве­рен­ность по­лу­зна­ек.

(5) По­лу­знай­ка ду­ма­ет, что знает всё, и пре­жде всего ре­цеп­ты бла­го­по­лу­чия че­ло­ве­че­ства. (6) И он все­гда на­хо­дит быст­рый выход из вре­мен­ных за­труд­не­ний. (7) По­лу­знай­ке ка­жет­ся, что учёный или про­сто куль­тур­ный че­ло­век  — пло­хой про­вод­ник его са­мо­уве­рен­ных идей и, более того, ещё и живой укор его не­ве­же­ству. (8) Не­куль­тур­ность видна во всём об­ли­ке по­лу­знай­ки, в его по­ве­де­нии . (9) Он агрес­си­вен в своём ми­ро­воз­зре­нии, в от­но­ше­нии к при­ро­де, к ис­то­рии, к клас­си­че­ским и не­дав­но по­явив­шим­ся те­че­ни­ям в ис­кус­стве. (10) Одним сло­вом, по­лу­знай­ка ведёт себя так, как будто бы он на­хо­дит­ся в по­лу­зна­ко­мом ему лесу в су­мер­ках: ство­лы де­ре­вьев он при­ни­ма­ет за раз­бой­ни­ков, стре­мя­щих­ся на него на­пасть, он не видит до­ро­ги и с ра­до­стью бро­са­ет­ся на всё, что по­ка­жет­ся ему до­ро­гой или тро­пин­кой.

(11) Таким об­ра­зом, по­лу­знай­ство вос­пи­ты­ва­ет очень опас­ные черты ха­рак­те­ра, по­ве­де­ния, от­но­ше­ния к окру­жа­ю­ще­му миру. (12) По­лу­знай­ство  — это опас­ней­шая со­ци­аль­ная бо­лезнь.

(1) С конца сен­тяб­ря наши сады пу­сте­ли, по­го­да, по обык­но­ве­нию, круто ме­ня­лась. (2) Ветер по целым дням рвал и тре­пал де­ре­вья, дожди по­ли­ва­ли их с утра до ночи. (3) Ино­гда к ве­че­ру между хму­ры­ми низ­ки­ми ту­ча­ми про­би­вал­ся на за­па­де тре­пе­щу­щий зо­ло­ти­стый свет низ­ко­го солн­ца. (4) Воз­дух де­лал­ся чист и ясен, сол­неч­ный свет осле­пи­тель­но свер­кал между лист­вою, между вет­вя­ми, ко­то­рые живою сет­кою дви­га­лись и вол­но­ва­лись от ветра. (5) Хо­лод­но и ярко сияло на се­ве­ре над тяжёлыми свин­цо­вы­ми ту­ча­ми го­лу­бое небо, а из-за этих туч мед­лен­но вы­плы­ва­ли хреб­ты сне­го­вых гор-об­ла­ков. (6) Сто­ишь у окна и ду­ма­ешь: «Авось, бог даст, рас­по­го­дит­ся».

(7) Но ветер всё никак не уни­мал­ся: он вол­но­вал сад и на­го­нял зло­ве­щие космы пе­пель­ных об­ла­ков. (8) И об­ла­ка бе­жа­ли низко и быст­ро и за­ту­ма­ни­ва­ли солн­це. (9) Уга­сал его блеск, за­кры­ва­лось око­шеч­ко в го­лу­бое небо, а в саду ста­но­ви­лось пу­стын­но и скуч­но, и снова на­чи­нал сеять дождь. (10) Спер­ва тихо, осто­рож­но, потом всё гуще и, на­ко­нец, пре­вра­щал­ся в ли­вень с бурей и тем­но­тою. (11) На­сту­па­ла дол­гая, тре­вож­ная ночь.

(1) Од­на­ж­ды в нашей таёжной де­ре­вуш­ке силь­ная гроза по­ва­ли­ла ого­род­ные за­бо­ры и под­гнив­шие те­ле­фон­ные стол­бы, по­сры­ва­ла кое-где крыши, по­вы­во­ра­чи­ва­ла давно со­ста­рив­ши­е­ся берёзы и то­по­ля.

(2) Про­бе­гая утром мимо школы, я услы­шал тре­вож­ный писк и уви­дел на краю кар­ни­за ла­сто­чек, су­е­тя­щих­ся у разорённого вче­раш­ней гро­зой гнез­да. (3) Вет­ром ото­рва­ло от него боль­ше по­ло­ви­ны, из остав­шей­ся трес­нув­шей части гнез­да вы­гля­ды­ва­ли три ещё жел­то­ро­тых птен­ца; их ро­ди­те­ли цеп­ля­лись за стен­ки сарая рядом и, ще­бе­ча, будто плача над не­утеш­ным горем, про­си­ли по­мо­щи. (4) Ка­за­лось, что остат­ки гнез­да вот-вот от­ва­лят­ся. (5) А дру­гие ла­сточ­ки по­очерёдно под­ле­та­ли к по­стра­дав­ше­му гнез­ду, за­ви­са­ли на тре­пе­щу­щих кры­льях, слов­но об­ду­мы­вая, что пред­при­нять, и от­ле­та­ли.

(6) Воз­вра­ща­ясь около по­лу­дня, я за­ме­тил, что ла­сточ­ки ре­мон­ти­ру­ют гнез­до «всем миром». (7) Тре­щи­на уже была ак­ку­рат­но за­де­ла­на  — её можно было за­ме­тить лишь по тёмной по­ло­се сырой ещё глины, но ла­сточ­ки с ко­моч­ка­ми стро­и­тель­но­го ма­те­ри­а­ла в клю­вах всё под­ле­та­ли одна за дру­гой.

(8) Вско­ре гнез­до было пол­но­стью вос­ста­нов­ле­но, и ла­сточ­ки уле­те­ли к реке. (9) Они но­си­лись над вод­ной гла­дью, то ка­са­ясь её брюш­ком или кры­лом, то взмы­вая под не­бе­са.

(10)А я стоял и думал: как друж­ны эти милые птицы!

(1) Бобр - жи­вот­ное из от­ря­да гры­зу­нов с цен­ным мехом. (2) Мех вы­со­кий, гу­стой, мяг­кий, от свет­ло- до тёмно-ко­рич­не­во­го силь­но раз­ви­та под­пуш­ка.

(3) Бобр имеет внеш­нее сход­ство с во­дя­ной кры­сой. ( 4) Тело у него об­те­ка­е­мой формы не­боль­шая го­ло­ва с плот­но при­жа­ты­ми ма­лень­ки­ми ушами, ко­рот­кая шея и мас­сив­ное, по­сте­пен­но рас­ши­ря­ю­ще­е­ся к се­ре­ди­не ту­ло­ви­ще. (5) Окан­чи­ва­ет­ся ту­ло­ви­ще силь­ным вес­ло­об­раз­ным хво­стом, плос­ким и по­кры­тым оро­го­вев­ши­ми че­шуй­ка­ми. (6) Хвост слу­жит рулём при пла­ва­нии и ны­ря­нии, а в мо­мент опас­но­сти бобр подаёт сиг­на­лы чле­нам своей семьи, гром­ко шлёпая хво­стом по воде.

(7) По­верх губ тор­чат боль­шие силь­ные резцы - од­но­вре­мен­но пила и мо­ты­га вод­но­го гры­зу­на. (8) С по­мо­щью этих рез­цов он легко под­та­чи­ва­ет за две - три ми­ну­ты мо­ло­дую осину тол­щи­ной в че­ло­ве­че­скую руку. (9) А бла­го­да­ря за­мы­ка­ю­щим­ся мя­си­стым нозд­рям бобр, плот­но сжав их, может на­хо­дить­ся под водой чет­верть часа.

(10) Пе­ред­ние и зад­ние ко­неч­но­сти бобра раз­лич­ны. (11) Пе­ред­ние ноги ма­лень­кие, но силь­ные. (12) Они на­по­ми­на­ют руки, так как бобр обыч­но ими поль­зу­ет­ся при еде. (13) Зад­ние ноги длин­нее и снаб­же­ны пла­ва­тель­ны­ми пе­ре­пон­ка­ми. (14) Когти боль­шие, на вто­ром паль­це зад­ней ко­неч­но­сти ко­готь раз­дво­ен (для расчёсы­ва­ния меха).

( 15) Бобр ак­ти­вен ночью и в су­мер­ках, днём его ак­тив­ность сни­жа­ет­ся. ( 16) Живёт бобр возле чи­стой воды, на ле­си­стом бе­ре­гу.

(1) Два дня и три ночи бе­си­лась не­по­го­да, на тре­тий день улег­лась.(2) Ветер стих, не­ожи­дан­но усту­пив ти­ши­не и мо­ро­зу. (3) Ма­ли­но­вый сол­неч­ный шар кос­нул­ся края не­бес­ной ла­зу­ри. (4) Он всплы­вал из-за леса, умень­ша­ясь и пла­вясь в сли­ток зо­ло­та. (5) И вдруг этот сле­пя­щий сли­ток быст­ро от­де­лил­ся от го­ри­зон­та.

(6) Вся лес­ная сти­хия при­ня­ла не­ви­дан­но ска­зоч­ный образ. (7) Без­бреж­ная, не­по­роч­но чи­стая го­лу­бая ла­зурь была тем гуще, чем даль­ше от солн­ца. (8) На дру­гом не­бес­ном краю ещё уми­рал сизый су­мрак ночи. (9) Месяц, ясно и чётко от­те­ня­е­мый этим свет­лым су­мра­ком, блед­нел над ле­са­ми, когда снега за­ис­кри­лись во­круг. ( 10) Ели, отя­гощённые бе­лы­ми снеж­ны­ми клу­ба­ми, из­ме­ни­ли свои очер­та­ния, но без­молв­ство­ва­ли. ( 11) Кроны ста­рых сосен гордо оста­лись сами собою.

(12) Пар ещё не остыв­ших влаж­ных низин под­нял­ся на уро­вень дре­вес­ных вер­шин и замёрз, рас­сы­пал­ся на сво­бод­ных от снега вет­ках берёз. (13) Несчётные рос­сы­пи мель­чай­ших би­се­ри­нок за­свер­ка­ли на солн­це. (14) С по­след­ним ко­лы­ха­ни­ем ис­че­за­ю­ще­го осен­не­го тепла всё замёрзло. ( 15) Мороз начал не­спеш­но гра­нить, ко­вать, се­реб­рить всё, что имело хоть самую малую долю влаги.

(16) Лес­ная речка, ещё вчера бе­жав­шая нав­стре­чу ме­те­ли, на­ча­ла сдав­ли­вать­ся се­реб­ря­ны­ми зуб­ца­ми. (17) Про­зрач­ный лёд смело на­пол­зал на се­ре­ди­ну струи, сужая во­дя­ной ток проч­ным пан­ци­рем.

(18) И всё во­круг бес­шум­но сияло, свер­ка­ло, ис­кри­лось от мо­роз­но­го света.

(1) Все знают, что город рас­тет в ши­ри­ну. (2) А вот о вер­ти­каль­ных го­ро­дах се­год­ня го­во­рят как о яв­ле­нии пусть не со­всем далёкого, но бу­ду­ще­го. (3) Вы­со­та домов в таком го­ро­де может даже пре­вы­шать две ты­ся­чи мет­ров. (4) И про­ект по­доб­но­го су­пер­со­ору­же­ния не­дав­но со­здан япон­ски­ми учёными.

(5) Ги­гант­ский не­бо­скрёб поделён на че­тыр­на­дцать сек­ций. (6) Каж­дая из таких сек­ций  — уни­вер­саль­ный мик­ро­рай­он, центр ко­то­ро­го пред­став­ля­ет собой от­кры­тое воз­ду­ху и свету про­стран­ство, за­са­жен­ное де­ре­вья­ми, цве­та­ми, де­ко­ра­тив­ны­ми ку­стар­ни­ка­ми. (7) Ис­кус­ствен­но со­здан­ный ланд­шафт пред­по­ла­га­ет на­ли­чие ру­чей­ков, кас­ка­дов и раз­но­об­раз­ных водоёмов, не­смот­ря на то что с по­мо­щью мощ­ных гид­рав­ли­че­ских си­стем воду придётся по­да­вать на го­ло­во­кру­жи­тель­ную вы­со­ту.

(8) Ко­ни­че­ская форма зда­ния по­мо­жет за­щи­тить­ся от гроз­ных сил при­ро­ды: зем­ле­тря­се­ний, цу­на­ми, смер­чей, тай­фу­нов, про­лив­ных до­ждей. (9) А в слу­чае силь­ной жары, хо­ло­да, по­ни­же­ния уров­ня кис­ло­ро­да в ат­мо­сфе­ре этажи этого чудо-зда­ния мгно­вен­но са­мо­за­кры­ва­ют­ся, не­до­ста­ток же того или иного кли­ма­ти­че­ско­го па­ра­мет­ра вос­пол­ня­ет­ся ис­кус­ствен­но.

(10) Пла­ни­ров­ка квар­тир в блок-сек­ци­ях будет сво­бод­ной, с пе­ре­нос­ны­ми са­мо­ото­дви­га­ю­щи­ми­ся пе­ре­го­род­ка­ми. (11) Она, кроме са­ни­тар­ной зоны, создаётся са­ми­ми жиль­ца­ми с по­мо­щью ком­пью­тер­ных тех­но­ло­гий. ( 12) По­ми­мо жилых бло­ков, на эта­жах ги­пер­не­бо­скрёбов будут раз­ме­щать­ся про­из­вод­ствен­ные и ад­ми­ни­стра­тив­но-куль­тур­ные со­ору­же­ния.

(13) Со­вре­мен­ные зод­чие меч­та­ют о новой Ва­ви­лон­ской башне! (14) И во­пло­ще­ние этой мечты  — дело не та­ко­го уж далёкого бу­ду­ще­го!

(1) Му­зы­ка (от гре­че­ско­го «musike»  — ис­кус­ство муз)  — вид ис­кус­ства, в ко­то­ром ху­до­же­ствен­ные об­ра­зы фор­ми­ру­ют­ся с по­мо­щью зву­ков и ко­то­рый ха­рак­те­ри­зу­ет­ся особо ак­тив­ным и не­по­сред­ствен­ным воз­дей­стви­ем на внут­рен­ний мир че­ло­ве­ка.

(2) Звук как ос­но­ва му­зы­каль­ной об­раз­но­сти и вы­ра­зи­тель­но­сти лишён смыс­ло­вой кон­крет­но­сти слова, не вос­про­из­во­дит фик­си­ро­ван­ных, ви­ди­мых кар­тин мира зву­ча­щим ис­кус­ством му­зы­ку де­ла­ет ин­то­на­ция. (3) К сред­ствам вы­ра­зи­тель­но­сти в му­зы­ке от­но­сят­ся также сле­ду­ю­щие ком­по­нен­ты му­зы­каль­ной формы: ме­ло­дия, фак­ту­ра, по­ли­фо­ния, гар­мо­ния, ритм, ком­по­зи­ция и дру­гие.

(4) Му­зы­ка об­ла­да­ет ярко вы­ра­жен­ны­ми на­ци­о­наль­ны­ми чер­та­ми, про­яв­ля­ю­щи­ми­ся в её ин­то­на­ци­он­ном, ме­ло­ди­че­ском, рит­ми­че­ском строе. (5) Осо­бен­но ха­рак­тер­но это для на­род­но­го му­зы­каль­но­го твор­че­ства, пред­став­лен­но­го в куль­ту­ре каж­дой нации.

(6) В за­ви­си­мо­сти от средств, с по­мо­щью ко­то­рых вос­про­из­во­дит­ся му­зы­ка, раз­ли­ча­ют во­каль­ную, ин­стру­мен­таль­ную, во­каль­но-ин­стру­мен­таль­ную му­зы­ку. (7) Раз­ли­ча­ют также виды му­зы­ки (сим­фо­ни­че­ская, опер­ная, ка­мер­ная и др.) и жанры (песня, танец, со­на­та, сюита, этюд, сим­фо­ния, опера).

(8) Спе­ци­фи­че­ские осо­бен­но­сти му­зы­ки, её спо­соб­ность вы­ра­жать тон­чай­шие от­тен­ки чувств и пси­хи­че­ских со­сто­я­ний, а также воз­дей­ство­вать на глу­бин­ный мир че­ло­ве­ка де­ла­ют по­нят­ной ту роль, ко­то­рая от­во­ди­лась ей как сред­ству вос­пи­та­ния на про­тя­же­нии всей ис­то­рии раз­ви­тия че­ло­ве­че­ско­го об­ще­ства. (9) Зна­чи­тель­ное воз­дей­ствие на че­ло­ве­ка ока­зы­ва­ет клас­си­че­ская му­зы­ка, об­ла­да­ю­щая свой­ством по-сво­е­му

со­вер­шен­ство­вать и воз­вы­шать душу.

(1) Зима вошла в степи. (2) К этому вре­ме­ни вол­ча­та у Ак­ба­ры за­мет­но под­рос­ли и пре­вра­ти­лись в уг­ло­ва­тых пе­ре­рост­ков  — каж­дый со своим но­ро­вом. (3) По­нят­но, вол­чи­ца не могла дать им имена, зато по за­па­ху, что людям не дано, и по дру­гим при­ме­там она легко могла раз­ли­чать своих детёнышей.

(4) Пер­вый снег, вы­пав­ший не­за­мет­но за ночь, ран­ним утром был празд­ни­ком для всех. (5) Вна­ча­ле вол­ча­та- пе­ре­рост­ки оро­бе­ли от вида и за­па­ха не­зна­ко­мо­го ве­ще­ства, а потом стали ба­рах­тать­ся в снегу и фыр­кать от удо­воль­ствия.

(6) В степи было уже свет­ло и про­зрач­но, как днём. (7) Покой и ти­ши­на раз­ли­лись всюду, и ост­рый голод по-зим­не­му дал о себе знать. (8) На­сту­пи­ла пора до­бы­вать про­корм. (9) Вол­ча­та си­де­ли в не­тер­пе­ли­вом на­пря­же­нии, ещё не ведая, какие тя­го­ты несёт охота, и пре­дан­но смот­ре­ли в синие глаза вол­чи­цы. (10) Ак­ба­ра вста­ла с места и дви­ну­лась трус­цой. (11) И все по­сле­до­ва­ли за ней.

(12) Всё скла­ды­ва­лось так, как гре­зи­лось вол­чи­це, когда вол­ча­та были ещё малы. (13) Ак­ба­ра и Таш­чай­нар, отец се­мей­ства, вели своих пер­во­рождённых на ис­пы­та­ние, на первую для них ве­ли­кую охоту на сай­га­ков. (14) Волки шли то шагом, то трус­цой, пе­ча­тая на не­тро­ну­том снегу цветы зве­ри­ных сле­дов. (15) И смо­гут ли они вы­жить в этом мире, те­перь за­ви­се­ло от них самих и от удачи..

(1) В годы Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны на­рав­не с лю­дь­ми сра­жа­лись и жи­вот­ные. (2) Вер­блю­дов стали брать в армию не от хо­ро­шей жизни. (3) Когда в Аст­ра­хан­ской об­ла­сти пе­ре­би­ли всех ло­ша­дей, не­ко­му стало та­щить ар­тил­ле­рий­ские сна­ря­ды и по­ле­вую кухню. (4) Мно­гие дву­гор­бые, вы­со­кие и слиш­ком мед­ли­тель­ные, по­гиб­ли в пер­вые же дни служ­бы, став лёгкой ми­ше­нью. (5) Од­на­ко были такие, кто му­же­ствен­но вы­тер­пел все тя­го­ты сол­дат­ской служ­бы, уце­лел и дожил до по­бе­ды.

(6) Вер­блю­ды Маша и Миша про­ша­га­ли со своим ар­тил­ле­рий­ским расчётом 902-го стрел­ко­во­го полка до Бер­ли­на. (7) А когда гвар­дей­ский кор­пус одним из пер­вых ока­зал­ся у рейхс­кан­це­ля­рии, вер­блю­ды не­воз­му­ти­мо под­во­зи­ли ору­жие, тем самым за­щи­щая во­и­нов, во­дру­жав­ших Знамя По­бе­ды над Рейхс­та­гом. (8) Машу и Мишу не пу­га­ли ни раз­ры­вы сна­ря­дов, ни свист пуль, ни тяжёлый гул ору­дии, ко­то­рый даже люди пе­ре­но­си­ли с тру­дом.

(9) После окон­ча­ния Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны, во время пе­ре­дис­ло­ка­ции со­вет­ских войск, штаб­ное на­чаль­ство ве­ле­ло от­пра­вить жи­вот­ных на бойню, но ар­мей­цы по­тре­бо­ва­ли найти дру­гое ре­ше­ние. (10) И ге­ро­и­че­ских жи­вот­ных, с ко­то­ры­ми бойцы де­ли­ли скуд­ный паёк и тя­го­ты войны, оста­ви­ли в Бер­лин­ском зоо­пар­ке.

(11) А в 2008 году скром­ным тру­же­ни­кам Маше и Мише, при­бли­жав­шим День По­бе­ды в меру своих сил, в го­ро­де Ах­ту­бин­ске уста­но­ви­ли брон­зо­вый па­мят­ник. (12) Так уве­ко­ве­чи­ли му­же­ство, ге­ро­изм и тро­га­тель­ную друж­бу че­ло­ве­ка и жи­вот­но­го.

(1) Это лето было на ред­кость зной­ным. (2) Ве­че­ра сто­я­ли душ­ные, тихие, даже ночь не при­но­си­ла об­лег­че­ния. (3) Вот и се­год­ня ка­за­лось, что в гу­стом, тя­гу­чем воз­ду­хе бук­валь­но за­сты­ли и город, и река и ничто не смо­жет ожи­вить их. (4) И вдруг за­жглась пер­вая звез­да, за ней дру­гая, и вско­ре всё небо по­кры­лось звёздным узо­ром, рос­сы­пью огонь­ков от­ра­зив­шим­ся в реке.

(5) В доме на бе­ре­гу не спал ма­лень­кий маль­чик. (6) Он смот­рел на звёзды и видел не­ве­до­мый, фан­та­сти­че­ский мир, в ко­то­ром живут не­обык­но­вен­ные су­ще­ства и доб­рые, щед­рые и мо­гу­ще­ствен­ные люди. (7) Вот Ко­зе­рог, а вот со­звез­дие Во­до­лея. (8) Во­до­лей  — это ска­зоч­ный ко­роль, ко­то­рый вы­тя­нул руку, чтобы с его ла­до­ни па­да­ла вниз, на Землю, се­реб­ря­ная струя. (9) А вон Скор­пи­он, Телец, Дева, Рыбы... (10) Огром­ный не­бес­ный мир, пол­ный жизни!

(11) Маль­чи­ку вдруг вспом­нил­ся ба­буш­кин рас­сказ о далёких вре­ме­нах, когда люди ве­ри­ли, что звёзды  — это се­реб­ря­ная на­кид­ка, укра­ша­ю­щая го­ло­ву неба, и что по ним можно опре­де­лить, сколь­ко живых душ оби­та­ет на земле. (12) Ро­дил­ся че­ло­век  — за­жглась звез­да, отдал Богу душу  — и звез­да за­ка­ти­лась, по­гас­ла. (13) Боль­шие и яркие звёзды при­над­ле­жат кня­зьям, царям, а ма­лень­кие и туск­лые  — не­удач­ни­кам и бед­ня­кам, самые же кро­шеч­ные, еле раз­ли­чи­мые гла­зом  — всем осталь­ным су­ще­ствам: пти­цам, рыбам, жи­вот­ным.

(14) Ма­лень­кий ху­дож­ник не спал до рас­све­та, мыс­лен­но рисуя одну кар­ти­ну за дру­гой в ожи­да­нии зав­траш­не­го дня, когда он смо­жет взять в руки кисть.

(1) Свод­ки по­го­ды три дня обе­ща­ли грозу. (2) Од­на­ко все эти три дня сияло солн­це, и никто уже не верил, что гроза придёт. (3) По­это­му, со­би­ра­ясь в кино, мы не взяли зон­ти­ки.

(4) Гроза за­хва­ти­ла нас не­ожи­дан­но, об­ру­шив на город по­то­ки воды. (5) Пока мы до­бе­жа­ли до бли­жай­ше­го подъ­ез­да, про­мок­ли почти на­сквозь.

(6) Мы вста­ли у двери, но в подъ­езд один за дру­гим стре­ми­тель­но вле­та­ли с улицы про­мок­шие люди, встря­хи­ва­лись, и брыз­ги от них ле­те­ли во все сто­ро­ны. (7) Сна­ча­ла мы не­мно­го ото­дви­ну­лись от по­ро­га, а потом под­ня­лись на лест­нич­ную пло­щад­ку пер­во­го этажа.

(8) На улице вовсю пля­сал и буй­ство­вал дождь. (9) Гряз­ные, мут­ные по­то­ки ли­лись по мо­сто­вой, сбе­га­ли со ска­ме­ек, с крыши бе­сед­ки. (10) Какой-то маль­чиш­ка, босой, в за­ка­тан­ных выше колен шта­нах, вос­тор­жен­но и гром­ко визжа, про­мчал­ся по стре­ми­тель­но­му ручью вдоль тро­туа­ра. (11) Но вот на­ко­нец по­свет­ле­ло, дождь стал сти­хать.

(12) Ты ска­за­ла: «Всё равно в кино мы опоз­да­ли. (13) По­бе­жа­ли домой. (14) Я так давно не бе­га­ла бо­си­ком». (15) Я не стал спо­рить. (16) Дождь ещё сеял, тёплый, лёгкий, весёлый, и на душе было ра­дост­но. (17) Ты была рядом, и мы то­па­ли бо­си­ком по цен­тру гро­мад­но­го го­ро­да.

(1) Как бы часто ты ни бывал в лесу, вся­кий раз он удив­ля­ет но­виз­ной впе­чат­ле­ний. (2) Есть осо­бен­ная ра­дость для души в свет­лой све­же­сти берёзовых рощ и в сдер­жан­ной силе ве­ко­вых дуб­рав, в та­ин­ствен­но­сти гу­стых ель­ни­ков и в шуме сос­но­во­го бора. (3) Ветка цве­ту­щей ивы, ог­нен­но-баг­ря­ный кле­но­вый лист, ко­рич­не­вая шляп­ка бо­ро­ви­ка, пение птиц и даже жуж­жа­ние шмеля  — всё это на­пол­ня­ет лес под­лин­ной по­э­зи­ей.

(4) А бы­ва­ли ли вы когда-ни­будь в Бе­ло­веж­ской пуще? (5) Её не­брос­кая, на пер­вый взгляд, кра­со­та об­ла­да­ет осо­бой при­тя­га­тель­ной силой, спо­соб­ной глу­бо­ко тро­нуть душу.

(6) Не­за­бы­ва­е­мое впе­чат­ле­ние про­из­во­дят древ­ние ве­ко­вые ель­ни­ки и мо­гу­чие дуб­ра­вы  — па­мять о тех пер­во­здан­ных лесах, ко­то­рые по­кры­ва­ли в про­шлом боль­шую часть Ев­ро­пы. (7) Дикий мир пущи не­обык­но­вен­но раз­но­об­ра­зен: он дре­муч и све­тел, угрюм и ра­до­стен, стар и молод. (8) Осо­бен­но жи­во­пис­ны здесь дуб­ра­вы, уди­ви­тель­но на­ряд­ные осе­нью, когда их мощ­ные кроны на­ли­ва­ют­ся яр­ки­ми крас­ка­ми.

(9) Здесь ни­ко­гда не бы­ва­ет скуч­но! (10) Ведь каж­дая тропа, уво­дя­щая вглубь, таит ра­дость новых от­кры­тий. (11) И, по­сти­гая их шаг за шагом, как будто по­па­да­ешь в зелёный, пол­ный уди­ви­тель­ной жизни храм, омы­тый бла­го­дат­ны­ми до­ждя­ми, про­гре­тый жар­ким солн­цем, напоённый за­па­хом хвои, цве­тов и трав. (12) Так да­вай­те же бе­речь Бе­ло­веж­скую пущу  — наше на­ци­о­наль­ное до­сто­я­ние!

(1) Ни­ки­та проснул­ся с пред­чув­стви­ем сча­стья, по­то­му что дол­жен был на­ко­нец прий­ти обоз с обе­щан­ным дедом Ни­ки­фо­ром по­дар­ком. (2) Маль­чик по­ско­рее одел­ся и вышел во двор.

(3) Утро было ясное и мо­роз­ное. (4) Над всей де­рев­ней сто­я­ли стол­бы си­не­го дыма. (5) За ночь на де­ре­вьях ещё гуще лёг иней, а огром­ные то­по­ля над пру­дом со­всем опу­сти­ли за­сне­жен­ные ветви.

(6) Вско­ре Ни­ки­та уви­дел, что на до­ро­ге, пра­вее де­рев­ни, по­яви­лись возы. (7) Один за дру­гим они вы­полз­ли из овраж­ка и по­пле­лись по до­ро­ге вдоль пруда к пло­ти­не. (8) Всего в обозе было шест­на­дцать саней. (9) Ло­ша­ди шли бодро, хло­па­ли кнуты, пар стоял над обо­зом.

(10) Пер­вым въе­хал на двор во главе обоза Ни­ки­фор, ко­ре­на­стый ста­рик в ва­лен­ках, об­мо­тан­ных верёвками. (11) Он обер­нул­ся и крик­нул тем, кто был по­за­ди:

(12)  — Эй, за­во­ра­чи­вай к ам­ба­рам, а по­след­ний воз к дому.

(13) Когда этот воз при­бли­зил­ся, Ни­ки­та не сразу понял, что на нём лежит. (14) Это было что-то боль­шое, стран­ной формы, зелёное, с длин­ной крас­ной по­ло­сой. (15) У маль­чи­ка за­би­лось серд­це. (16) На санях ле­жа­ла, скри­пя и по­ка­чи­ва­ясь, двухвёсель­ная кру­то­но­сая лодка. (17) Сбоку лодки из саней тор­ча­ли два зелёных весла и мачта с мед­ной ма­ков­кой на конце.

(18) Так вот какой был по­да­рок, обе­щан­ный дедом Ни­ки­фо­ром!

(1) Смог бы мир су­ще­ство­вать без птиц? (2) Если бы и смог, то это был бы мир с без­молв­ны­ми по­ги­ба­ю­щи­ми ле­са­ми и ни­чтож­ны­ми уро­жа­я­ми. (3) Рас­пло­ди­лись бы в огром­ном ко­ли­че­стве клещи, гры­зу­ны, убыт­ки от ко­то­рых ис­чис­ля­лись бы мил­ли­о­на­ми руб­лей. (4) Без птиц ни­че­го не оста­лось бы от наших уро­жа­ев. (5) Ведь птицы про­жор­ли­вы и съе­да­ют не­ве­ро­ят­ное ко­ли­че­ство жуков, па­у­ков, гу­се­ниц, мышей. (6) Боль­шая си­ни­ца, на­при­мер, уни­что­жа­ет за день до шести тысяч на­се­ко­мых, а пара ка­ню­ков ис­треб­ля­ет за лето до ты­ся­чи гры­зу­нов, что сбе­ре­га­ет пол­то­ры тонны зерна. (7) Как же бла­го­да­рен дол­жен быть че­ло­век своим пер­на­тым дру­зьям! (8) Как же бе­реж­но дол­жен он от­но­сить­ся к ним!

(9) У нас ещё есть воз­мож­ность со­хра­нить уди­ви­тель­ный мир при­ро­ды, од­на­ко одним ор­ни­то­ло­гам не под силу такое, не обой­тись им без по­мо­щи мно­же­ства лю­би­те­лей на­ту­ра­ли­стов. (10) Эта по­мощь за­клю­ча­ет­ся не толь­ко в не­тер­пи­мом от­но­ше­нии к тем, кто губит пер­на­тых, но и в за­бо­те о лесе, о зелёном убран­стве го­ро­дов и сёл, в под­корм­ке птиц, устрой­стве гнез­до­вий.

(11) Каж­дый че­ло­век дол­жен осо­зна­вать свою граж­дан­скую от­вет­ствен­ность за судь­бу Земли. (12) Пока этого не будет, эко­ло­ги­че­ские про­бле­мы не могут быть успеш­но ре­ше­ны.

(1) При­бли­жа­лась буря. (2) Мы спу­сти­ли парус в одно мгно­ве­ние. (3) Не­сколь­ко уда­ров весла  — и лодка укры­лась за ги­гант­ской ба­заль­то­вой сте­ной, попав в от­но­си­тель­но спо­кой­ный водоём. (4) В самой се­ре­ди­не на­ше­го укры­тия под­ни­мал­ся из воды боль­шой плос­кий ка­мень. (5) По­верх­ность этого камня была по­кры­та бу­ры­ми во­до­рос­ля­ми и ра­ко­ви­на­ми. (6) Во­круг нас вы­си­лись ги­гант­ские утёсы, круто, а ме­ста­ми от­вес­но об­ры­ва­ю­щи­е­ся в море.

(7) Волны с гро­хо­том та­ра­ни­ли стену, но она стой­ко вы­дер­жи­ва­ла на­тиск моря. (8) Вет­ром пе­ре­бра­сы­ва­ло через неё брыз­ги. (9) Волны пе­ни­лись, дро­би­лись и, ослаб­лен­ные, с ур­ча­ни­ем ухо­ди­ли за ба­заль­то­вую стен­ку, выплёски­ва­ясь на камни, к ко­то­рым была при­вя­за­на лодка.

(10) Вы­ка­чав из лодки воду, мы пе­ре­бра­ли всё наше иму­ще­ство и уло­жи­ли его по­луч­ше, при­крыв свер­ху бре­зен­том и об­вя­зав по­креп­че верёвками. (11) Затем мы оде­лись по­теп­лее и сели на свои места в лодке, на­де­ясь, что ветер стих­нет и море хоть не­мно­го успо­ко­ит­ся.

(12) Но, во­пре­ки нашим ожи­да­ни­ям, силь­ная волна под­хва­ти­ла лодку, как пёрышко, и на греб­не вы­нес­ла в от­кры­тое море. (13) Ветер хлест­нул по лицу хо­лод­ной из­мо­ро­сью. (14) Лодка силь­но на­кре­ни­лась: про­шла вто­рая боль­шая волна, потом тре­тья. (15) Слов­но ра­не­ная птица, увле­ка­е­мая силь­ным вет­ром, по­мча­лась наша лодка вдоль бе­ре­га. (16) Ни­че­го не было видно: ни где кон­ча­ет­ся вода, ни где на­чи­на­ет­ся небо.

(1) С конца сен­тяб­ря наши сады пу­сте­ли, по­го­да, по обык­но­ве­нию, круто ме­ня­лась. (2) Ветер по целым дням рвал и тре­пал де­ре­вья, дожди по­ли­ва­ли их с утра до ночи. (3) Ино­гда к ве­че­ру между хму­ры­ми низ­ки­ми ту­ча­ми про­би­вал­ся на за­па­де тре­пе­щу­щий зо­ло­ти­стый свет низ­ко­го солн­ца. (4) Воз­дух де­лал­ся чист и ясен, сол­неч­ный свет осле­пи­тель­но свер­кал между лист­вою, между вет­вя­ми, ко­то­рые живою сет­кою дви­га­лись и вол­но­ва­лись от ветра. (5) Хо­лод­но и ярко сияло на се­ве­ре над тяжёлыми свин­цо­вы­ми ту­ча­ми го­лу­бое небо, а из-за этих туч мед­лен­но вы­плы­ва­ли хреб­ты сне­го­вых гор-об­ла­ков. (6) Сто­ишь у окна и ду­ма­ешь: «Авось, бог даст, рас­по­го­дит­ся».

(7) Но ветер всё никак не уни­мал­ся: он вол­но­вал сад и на­го­нял зло­ве­щие космы пе­пель­ных об­ла­ков. (8) И об­ла­ка бе­жа­ли низко и быст­ро и за­ту­ма­ни­ва­ли солн­це. (9) Уга­сал его блеск, за­кры­ва­лось око­шеч­ко в го­лу­бое небо, а в саду ста­но­ви­лось пу­стын­но и скуч­но, и снова на­чи­нал сеять дождь. (10) Спер­ва тихо, осто­рож­но, потом всё гуще и, на­ко­нец, пре­вра­щал­ся в ли­вень с бурей и тем­но­тою. (11) На­сту­па­ла дол­гая, тре­вож­ная ночь.

(1) Лей­те­нант резко взял с места, на­прав­ля­ясь к ку­стар­ни­ку, од­на­ко в рых­лом снегу лыжи сколь­зи­ли плохо, про­ва­ли­ва­ясь в глу­бо­кие колеи, из ко­то­рых тор­ча­ли лишь их изо­гну­тые концы. (2) А ветки ку­стар­ни­ка цеп­ля­лись за мас­ки­ро­воч­ный халат, сры­ва­ли с го­ло­вы ка­пю­шон. (3) На­вер­ное, чет­верть часа лей­те­нант про­ди­рал­ся через ку­стар­ник, пока на­ко­нец не вы­рвал­ся в поле. (4) Взгляд его был устремлён вперёд, лей­те­нант не огля­ды­вал­ся, он слы­шал шорох лыж сзади и мер­ное при­выч­ное ды­ха­ние бой­цов. (5) Его гнев по­не­мно­гу стал спа­дать, самая боль­шая беда ми­но­ва­ла, он стал свы­кать­ся с тем, что их оста­лось во­семь. (6) Прав­да, пол­но­стью при­ми­рить­ся с этим было нель­зя. (7) Но труд­ный уча­сток они про­ско­чи­ли, и те­перь важно было не на­рвать­ся в ночи на какие-ни­будь ты­ло­вые части.

(8) Вско­ре на снегу на­ме­тил­ся не­боль­шой спуск, лыжи пошли вперёд легче, рукам стало сво­бод­нее. (9) В вет­ре­ном ноч­ном су­мра­ке слы­шал­ся сплош­ной шорох снега под лы­жа­ми. (10) Лей­те­нант ещё уве­ли­чил темп. (11) До­ро­га была даль­няя, даже слиш­ком даль­няя для одной ночи, и надо было спе­шить. (12) Тут он ещё пом­нил марш­рут, изу­чен­ный на­ка­ну­не по карте, и знал, что скоро опять пойдёт пойма всё той же ре­чуш­ки.

(13) Груп­па быст­ро дви­га­лась в серых ноч­ных су­мер­ках. (14) Беззвёздное небо сплош­ным по­ло­гом на­кры­ло зим­ний про­стор, в ко­то­ром туск­ло тем­не­ли раз­мы­тые пятна ку­стар­ни­ков, де­ре­вьев, бу­рья­на и ещё чего-то не­яс­но­го и за­га­доч­но­го. (15) Ра­ке­ты на пе­ре­до­вой све­ти­ли да­ле­ко сзади. (16) По­сте­пен­но лей­те­нант стал успо­ка­и­вать­ся: они про­рва­лись.

(1) Ро­ди­на пись­ма  — Древ­ний Во­сток. (2) На­ид­рев­ней­шей счи­та­ет­ся пись­мен­ность шу­ме­ров, ко­то­рая воз­ник­ла более пяти тысяч лет назад. (3) Су­ще­ству­ет ги­по­те­за, что из шу­мер­ско­го пись­ма про­ис­хо­дят все осталь­ные пись­мен­но­сти (кроме пись­ма майя). (4) Шу­мер­ское пись­мо хо­ро­шо изу­че­но, из­вест­на его мно­го­ве­ко­вая эво­лю­ция от пик­то­грамм к сло­вес­ным и затем к сло­вес­но-сло­го­вым зна­кам.

(5) Самые ран­ние об­раз­цы шу­мер­ской пись­мен­но­сти  — это бирки с пе­ча­тью и по­мет­кой о ко­ли­че­стве пред­ме­тов или жи­вот­ных. (6) Затем по­яви­лись более слож­ные учётные таб­ли­цы. (7) Вы­да­ю­щим­ся до­сти­же­ни­ем шу­ме­ров было то, что ко­ли­че­ство они обо­зна­ча­ли от­дель­ным зна­ком. (8) На­при­мер, пяти ко­ро­вам со­от­вет­ство­ва­ли пять кру­жоч­ков и ри­су­нок ко­ро­вы, а не пять ри­сун­ков ко­ро­вы, как в дру­гих пись­мен­но­стях. (9) По­сте­пен­но си­сте­ма услож­ня­лась: по­яви­лись стан­дарт­ные знаки  — иеро­гли­фы, с по­мо­щью ко­то­рых легче всего было изоб­ра­жать кон­крет­ные пред­ме­ты. (10) С те­че­ни­ем вре­ме­ни знач­ки всё менее по­хо­ди­ли на ри­сун­ки. (11) У шу­ме­ров по­яви­лись стан­дарт­ные услов­ные знаки, со­сто­яв­шие из кли­но­об­раз­ных чёрто­чек. (12) По форме кли­но­об­раз­ных чёрто­чек шу­мер­ское пись­мо в на­сто­я­щее время на­зы­ва­ют кли­но­пи­сью.

(13) Труд­нее всего было изоб­ра­жать аб­стракт­ные по­ня­тия, имена соб­ствен­ные. (14) В этом по­мо­гал ре­бус­ный прин­цип, при ко­то­ром, на­при­мер, знак стре­лы ис­поль­зо­ва­ли не толь­ко для слова «стре­ла», но и для слова «жизнь». (15) Шу­ме­ры по­сто­ян­но при­ме­ня­ли ре­бус­ный прин­цип и за­кре­пи­ли за не­ко­то­ры­ми зна­ка­ми не кон­крет­ное зна­че­ние, а зву­ко­вое чте­ние.

(1) Гео­гра­фи­че­ская обо­лоч­ка яв­ля­ет­ся круп­ней­шим при­род­ным ком­плек­сом Земли. (2) И три внеш­ние обо­лоч­ки Земли  — ли­то­сфе­ра, гид­ро­сфе­ра, ат­мо­сфе­ра  — тесно вза­и­мо­свя­за­ны. (3) Так, газы ат­мо­сфе­ры про­ни­ка­ют в воду и в гор­ные по­ро­ды. (4) Вода про­са­чи­ва­ет­ся в зем­ную кору, раз­мы­ва­ет и рас­тво­ря­ет гор­ные по­ро­ды. (5) И далее ча­сти­цы гор­ных пород по­па­да­ют в ат­мо­сфе­ру, а рас­тво­ри­мые ве­ще­ства  — в воду. (6) Всё это про­ис­хо­дит при уча­стии сол­неч­но­го света и тепла. (7) В ре­зуль­та­те та­ко­го вза­и­мо­дей­ствия верх­ние слои ли­то­сфе­ры, вся гид­ро­сфе­ра и ниж­ние слои ат­мо­сфе­ры об­ра­зу­ют еди­ную си­сте­му  — гео­гра­фи­че­скую обо­лоч­ку.

(8) Усло­вия в гео­гра­фи­че­ской обо­лоч­ке бла­го­при­ят­ны для раз­ви­тия жизни. (9) Мил­ли­ар­ды лет назад в гео­гра­фи­че­ской обо­лоч­ке по­яви­лись ор­га­низ­мы, ко­то­рые затем на­ча­ли в ней раз­ви­вать­ся и рас­про­стра­нять­ся. (10) Впо­след­ствии они сами стали важ­ней­шим эле­мен­том гео­гра­фи­че­ской обо­лоч­ки, из­ме­нив и объ­еди­нив осталь­ные её части.

(11) Имен­но эти ор­га­низ­мы со­зда­ли «живую» обо­лоч­ку Земли  — био­сфе­ру. (12) Со­глас­но уче­нию о био­сфе­ре Вла­ди­ми­ра Ива­но­ви­ча Вер­над­ско­го, из­вест­но­го рус­ско­го учёного, ака­де­ми­ка, био­сфе­ра со­сто­ит из живых ве­ществ, то есть из всех жи­ву­щих на Земле ор­га­низ­мов, и не­жи­вых ве­ществ, со­здан­ных и пе­ре­ра­бо­тан­ных этими ор­га­низ­ма­ми. (13) Не­об­хо­ди­мо от­ме­тить, что био­сфе­ра на­хо­дит­ся в по­сто­ян­ном дви­же­нии: её раз­ви­тие про­дол­жа­ет­ся и в на­сто­я­щий пе­ри­од су­ще­ство­ва­ния пла­не­ты.

(1) Лётчик вышел, тя­же­ло ка­ча­ясь, из ка­би­ны, упал на на­гре­тую солн­цем землю и так про­ле­жал без дви­же­ния не­сколь­ко часов. (2) Но к концу дня, когда солн­це на­ча­ло кло­нить­ся к за­ка­ту, он по­ше­ве­лил­ся, от­крыл глаза и при­слу­шал­ся. (3) Ему по­ка­за­лось, что сол­неч­ный свет шумит усы­пи­тель­но и рав­но­мер­но. (4) За­га­доч­ный этот звук за­ста­вил его сесть и осмот­реть­ся.

(5) Где-то да­ле­ко, почти на самом краю земли, про­кри­чал петух, а в ку­стах за­тре­ща­ла, вер­тясь, какая-то кро­шеч­ная птица с крас­ным хо­хол­ком. (6) «Земля»,  — ска­зал лётчик, и тяжёлый комок под­ка­тил к горлу. (7) Ни­ко­гда до этих пор он не знал и не думал, что Земля так тро­га­тель­на и так нежна.

(8) Го­ло­ва у лётчика кру­жи­лась. (9) И он не видел, как де­воч­ка лет две­на­дца­ти, обык­но­вен­ная меч­та­тель­ная де­воч­ка, лю­бив­шая бро­дить по скло­нам горы и пред­став­лять себя Зо­луш­кой, из­гнан­ной из дому, бе­жа­ла к нему. (10) Она за­ды­ха­лась. ( 11) Она сразу по­ня­ла, что про­изо­шло, что это лежит раз­бив­ший­ся лётчик. ( 12) Она пла­ка­ла и не вы­ти­ра­ла слёз, они сле­та­ли с её по­блед­нев­ших щёк и брыз­га­ли на её руки и свет­лое пла­тье, но после каж­дой тяжёлой слезы глаза де­воч­ки сияли всё боль­ше и боль­ше. (13) Лётчик, оч­нув­шись, уви­дел в этих гла­зах и ла­зурь, и блеск, и неж­ность, и страх за его жизнь, и лю­бовь, такую же неж­ную, как вен­чик со­вер­шен­но кро­шеч­но­го гор­но­го цвет­ка, ще­ко­тав­ше­го его щёку.

(1) По за­клю­че­нию Япон­ской ме­ди­цин­ской ас­со­ци­а­ции, по­жи­лым людям для сча­стья нужны три усло­вия. (2) Во-пер­вых, быть здо­ро­вым. (3) Во-вто­рых, эко­но­ми­че­ски не­за­ви­си­мым. (4) В-тре­тьих, со­хра­нять любые увле­че­ния, раз­де­лять их с дру­зья­ми.

(5) Что ка­са­ет­ся здо­ро­вья, то Япо­ния за­ни­ма­ет пер­вое место в мире по про­дол­жи­тель­но­сти жизни. (6) И это го­во­рит само за себя. (7) А вы­со­кий уро­вень ме­ди­цин­ско­го об­слу­жи­ва­ния и пре­иму­ще­ства тра­ди­ци­он­ной на­ци­о­наль­ной диеты сде­ла­ли для япон­цев уход на пен­сию в 65 лет на­ча­лом «вто­рой жизни».

(8) Вто­рая за­да­ча  — обес­пе­чить по­жи­лых людей ма­те­ри­аль­но  — в Япо­нии тоже ре­ше­на.

(9) Но ведь, кроме здо­ро­вья и эко­но­ми­че­ской не­за­ви­си­мо­сти, че­ло­ве­ку пре­клон­но­го воз­рас­та нужны лю­би­мые увле­че­ния. (10) Япон­ский образ жизни бла­го­при­ят­ству­ет и этому. (11) В Стра­не вос­хо­дя­ще­го солн­ца у жен­щин по-преж­не­му по­пу­ляр­ны ике­ба­на и чай­ная це­ре­мо­ния, у муж­чин  — кал­ли­гра­фия и бо­е­вые ис­кус­ства . (12) Не вы­хо­дят из моды круж­ки баль­ных тан­цев, куда ходят те, кому за 70. ( 13) На­ко­нец, по­жи­лых людей при­зы­ва­ют изу­чать ино­стран­ные языки, так как это спо­соб­ству­ет улуч­ше­нию па­мя­ти.

(14) Быть об­щи­тель­ным, не до­пус­кать, чтобы с го­да­ми сужал­ся круг ин­те­ре­сов, - вот залог оп­ти­ми­сти­че­ско­го взгля­да на жизнь. (15) А он, в свою оче­редь, обес­пе­чи­ва­ет пси­хи­че­ское здо­ро­вье, что поз­во­ля­ет япон­цу чув­ство­вать себя счаст­ли­вым, не­смот­ря на воз­раст.

(1) Зима вошла в степи. (2) К этому вре­ме­ни вол­ча­та у Ак­ба­ры за­мет­но под­рос­ли и пре­вра­ти­лись в уг­ло­ва­тых пе­ре­рост­ков  — каж­дый со своим но­ро­вом. (3) По­нят­но, вол­чи­ца не могла дать им имена, зато по за­па­ху, что людям не дано, и по дру­гим при­ме­там она легко могла раз­ли­чать своих детёнышей.

(4) Пер­вый снег, вы­пав­ший не­за­мет­но за ночь, ран­ним утром был празд­ни­ком для всех. (5) Вна­ча­ле вол­ча­та- пе­ре­рост­ки оро­бе­ли от вида и за­па­ха не­зна­ко­мо­го ве­ще­ства, а потом стали ба­рах­тать­ся в снегу и фыр­кать от удо­воль­ствия.

(6) В степи было уже свет­ло и про­зрач­но, как днём. (7) Покой и ти­ши­на раз­ли­лись всюду, и ост­рый голод по-зим­не­му дал о себе знать. (8) На­сту­пи­ла пора до­бы­вать про­корм. (9) Вол­ча­та си­де­ли в не­тер­пе­ли­вом на­пря­же­нии, ещё не ведая, какие тя­го­ты несёт охота, и пре­дан­но смот­ре­ли в синие глаза вол­чи­цы. (10) Ак­ба­ра вста­ла с места и дви­ну­лась трус­цой. (11) И все по­сле­до­ва­ли за ней.

(12) Всё скла­ды­ва­лось так, как гре­зи­лось вол­чи­це, когда вол­ча­та были ещё малы. (13) Ак­ба­ра и Таш­чай­нар, отец се­мей­ства, вели своих пер­во­рождённых на ис­пы­та­ние, на первую для них ве­ли­кую охоту на сай­га­ков. (14) Волки шли то шагом, то трус­цой, пе­ча­тая на не­тро­ну­том снегу цветы зве­ри­ных сле­дов. (15) И смо­гут ли они вы­жить в этом мире, те­перь за­ви­се­ло от них самих и от удачи..

(1) В годы Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны на­рав­не с лю­дь­ми сра­жа­лись и жи­вот­ные. (2) Вер­блю­дов стали брать в армию не от хо­ро­шей жизни. (3) Когда в Аст­ра­хан­ской об­ла­сти пе­ре­би­ли всех ло­ша­дей, не­ко­му стало та­щить ар­тил­ле­рий­ские сна­ря­ды и по­ле­вую кухню. (4) Мно­гие дву­гор­бые, вы­со­кие и слиш­ком мед­ли­тель­ные, по­гиб­ли в пер­вые же дни служ­бы, став лёгкой ми­ше­нью. (5) Од­на­ко были такие, кто му­же­ствен­но вы­тер­пел все тя­го­ты сол­дат­ской служ­бы, уце­лел и дожил до по­бе­ды.

(6) Вер­блю­ды Маша и Миша про­ша­га­ли со своим ар­тил­ле­рий­ским расчётом 902-го стрел­ко­во­го полка до Бер­ли­на. (7) А когда гвар­дей­ский кор­пус одним из пер­вых ока­зал­ся у рейхс­кан­це­ля­рии, вер­блю­ды не­воз­му­ти­мо под­во­зи­ли ору­жие, тем самым за­щи­щая во­и­нов, во­дру­жав­ших Знамя По­бе­ды над Рейхс­та­гом. (8) Машу и Мишу не пу­га­ли ни раз­ры­вы сна­ря­дов, ни свист пуль, ни тяжёлый гул ору­дии, ко­то­рый даже люди пе­ре­но­си­ли с тру­дом.

(9) После окон­ча­ния Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны, во время пе­ре­дис­ло­ка­ции со­вет­ских войск, штаб­ное на­чаль­ство ве­ле­ло от­пра­вить жи­вот­ных на бойню, но ар­мей­цы по­тре­бо­ва­ли найти дру­гое ре­ше­ние. (10) И ге­ро­и­че­ских жи­вот­ных, с ко­то­ры­ми бойцы де­ли­ли скуд­ный паёк и тя­го­ты войны, оста­ви­ли в Бер­лин­ском зоо­пар­ке.

(11) А в 2008 году скром­ным тру­же­ни­кам Маше и Мише, при­бли­жав­шим День По­бе­ды в меру своих сил, в го­ро­де Ах­ту­бин­ске уста­но­ви­ли брон­зо­вый па­мят­ник. (12) Так уве­ко­ве­чи­ли му­же­ство, ге­ро­изм и тро­га­тель­ную друж­бу че­ло­ве­ка и жи­вот­но­го.

(1) Это лето было на ред­кость зной­ным. (2) Ве­че­ра сто­я­ли душ­ные, тихие, даже ночь не при­но­си­ла об­лег­че­ния. (3) Вот и се­год­ня ка­за­лось, что в гу­стом, тя­гу­чем воз­ду­хе бук­валь­но за­сты­ли и город, и река и ничто не смо­жет ожи­вить их. (4) И вдруг за­жглась пер­вая звез­да, за ней дру­гая, и вско­ре всё небо по­кры­лось звёздным узо­ром, рос­сы­пью огонь­ков от­ра­зив­шим­ся в реке.

(5) В доме на бе­ре­гу не спал ма­лень­кий маль­чик. (6) Он смот­рел на звёзды и видел не­ве­до­мый, фан­та­сти­че­ский мир, в ко­то­ром живут не­обык­но­вен­ные су­ще­ства и доб­рые, щед­рые и мо­гу­ще­ствен­ные люди. (7) Вот Ко­зе­рог, а вот со­звез­дие Во­до­лея. (8) Во­до­лей  — это ска­зоч­ный ко­роль, ко­то­рый вы­тя­нул руку, чтобы с его ла­до­ни па­да­ла вниз, на Землю, се­реб­ря­ная струя. (9) А вон Скор­пи­он, Телец, Дева, Рыбы... (10) Огром­ный не­бес­ный мир, пол­ный жизни!

(11) Маль­чи­ку вдруг вспом­нил­ся ба­буш­кин рас­сказ о далёких вре­ме­нах, когда люди ве­ри­ли, что звёзды  — это се­реб­ря­ная на­кид­ка, укра­ша­ю­щая го­ло­ву неба, и что по ним можно опре­де­лить, сколь­ко живых душ оби­та­ет на земле. (12) Ро­дил­ся че­ло­век  — за­жглась звез­да, отдал Богу душу  — и звез­да за­ка­ти­лась, по­гас­ла. (13) Боль­шие и яркие звёзды при­над­ле­жат кня­зьям, царям, а ма­лень­кие и туск­лые  — не­удач­ни­кам и бед­ня­кам, самые же кро­шеч­ные, еле раз­ли­чи­мые гла­зом  — всем осталь­ным су­ще­ствам: пти­цам, рыбам, жи­вот­ным.

(14) Ма­лень­кий ху­дож­ник не спал до рас­све­та, мыс­лен­но рисуя одну кар­ти­ну за дру­гой в ожи­да­нии зав­траш­не­го дня, когда он смо­жет взять в руки кисть.

(1) Бар­бос был не­ве­лик ро­стом, но при­зе­мист и ши­ро­ко­груд. (2) Бла­го­да­ря длин­ной, чуть-чуть вью­щей­ся шер­сти в нём за­ме­ча­лось отдалённое сход­ство с белым пу­де­лем, но толь­ко с пу­де­лем, к ко­то­ро­му ни­ко­гда не при­ка­са­лись ни мыло, ни гре­бень, ни нож­ни­цы. (3) Летом он по­сто­ян­но с го­ло­вы до конца хво­ста бывал уни­зан ко­люч­ка­ми, а осе­нью клоки шер­сти на его ногах, жи­во­те, из­ва­ляв­шись в грязи, пре­вра­ща­лись в сотни ко­рич­не­вых бол­та­ю­щих­ся ста­лак­ти­тов. (4) Уши Бар­бо­са вечно но­си­ли следы «бо­е­вых схва­ток».

(5) Пёс имел весь­ма смут­ные по­ня­тия о праве соб­ствен­но­сти (осо­бен­но если дело ка­са­лось наших съест­ных при­па­сов) и не от­ли­чал­ся ак­ку­рат­но­стью. (6) Этому раз­бой­ни­ку ни­че­го не сто­и­ло стрес­кать в один при­сест по­ло­ви­ну жа­ре­но­го пас­халь­но­го ин­дю­ка, вос­пи­тан­но­го с осо­бен­ной лю­бо­вью и от­корм­лен­но­го од­ни­ми оре­ха­ми, или улечь­ся, толь­ко что вы­ско­чив из гряз­ной лужи, на белое по­кры­ва­ло.

(7) Бар­бос обык­но­вен­но лежал на под­окон­ни­ке рас­кры­то­го окна в позе спя­ще­го льва, уткнув морду между вы­тя­ну­ты­ми пе­ред­ни­ми ла­па­ми. (8) Едва на улице по­ка­зы­ва­лась со­ба­чья фи­гу­ра, он стре­ми­тель­но ска­ты­вал­ся с окош­ка и, как мол­ния, на­сти­гал со­пер­ни­ка. (9) В те­че­ние не­сколь­ких минут среди гу­сто­го стол­ба ко­рич­не­вой пыли ба­рах­та­лись, спле­та­ясь клуб­ком, два со­ба­чьих тела. (10) На­ко­нец Бар­бос одер­жи­вал по­бе­ду. (11) В то время когда враг об­ра­щал­ся в бег­ство, визжа и трус­ли­во огля­ды­ва­ясь назад, Бар­бос с гор­дым видом воз­вра­щал­ся на свой пост на под­окон­ник. (12) Прав­да, ино­гда при этом три­ум­фаль­ном ше­ствии он силь­но при­хра­мы­вал, но, ве­ро­ят­но, тем слаще ка­за­лись ему по­бед­ные лавры.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) В ожи­да­нии кон­цер­та мы рас­по­ло­жи­лись в ка­мы­шо­вых за­рос­лях на бе­ре­гу не­боль­шой, но быст­рой ре­чон­ки. (2) Воз­дух был чист, про­зра­чен, ду­шист...

(3) Вечер на­чал­ся пе­ни­ем ку­куш­ки. (4) Она ле­ни­во за­ку­ко­ва­ла где-то в даль­ней роще и скоро за­молк­ла. (5) Затем за­пе­ла ивол­га, пе­ви­ца из­вест­ная, серьёзно за­ни­ма­ю­ща­я­ся, от­та­чи­ва­ю­щая пев­че­ское ис­кус­ство. (6) Мы про­слу­ша­ли бы её с не­вы­ра­зи­мым удо­воль­стви­ем, если бы не грачи, ле­тев­шие на ночёвку и с кар­ка­ньем опу­стив­ши­е­ся на рощу.

(7) Когда за­кри­ча­ли грачи, за­гал­де­ли и ля­гуш­ки, где-то запел дрозд. (8) Ему ак­ком­па­ни­ро­ва­ли реч­ная ку­роч­ка и ка­мы­шов­ка.

(9) Затем по­сле­до­вал ан­тракт, на­сту­пи­ла ти­ши­на, из­ред­ка на­ру­ша­е­мая пе­ни­ем сверч­ка. (10) Когда на землю опу­сти­лась ночь и луна оста­но­ви­лась среди неба над самой рощей, на­сту­пи­ла и оче­редь со­ло­вья. (11) Он по­ка­зал­ся в мо­ло­дом оль­ша­ни­ке, порх­нул в тер­нов­ник, по­вер­тел хво­стом и стал не­по­дви­жен. (12) Ми­ну­ты три сидел он молча, не дви­га­ясь. (13) Но вот за­шу­ме­ли вер­хуш­ки де­ре­вьев, задул ве­те­рок, за­тре­щал гром­че свер­чок и под ак­ком­па­не­мент этого ор­кест­ра со­ло­вей ис­пол­нил свою первую трель.

(14) Он запел, за­сви­стал, осы­пая рощу щёлка­ньем и дро­бью. (15) И власт­ная сила, и то­ми­тель­ная нега, и ис­крен­няя страсть слы­ша­лись в его чу­дес­ном го­ло­се. (16) Он пел, а кру­гом ца­ри­ла вни­ма­ю­щая ти­ши­на.

(17) Когда за­се­ре­ло небо и по­тух­ли ми­ни­а­тюр­ные фо­на­ри­ки звёзд, голос со­ло­вья стал сла­бее и неж­нее и мало-по­ма­лу умолк.

(1) Пе­ре­до мной были мол­ча­ли­вые горы и тихие леса в осен­ней за­дум­чи­во­сти. (2) Го­речь на­дви­га­ю­ще­го­ся увя­да­ния уга­ды­ва­лась во всём. (3) Речки кру­жи­лись, за­тя­ги­вая в жёлтые петли горы с дре­му­чи­ми ле­са­ми, и ка­за­лось, что в рас­ще­ли­нах, овра­гах и до­ли­нах об­на­жи­лись нервы земли. (4) Всё во­круг было ве­ли­ча­во и спо­кой­но.

(5) Пред­чув­ствие дол­го­го сна та­и­лось в лесах, и шорох об­ле­та­ю­щих ли­стьев уже на­чи­нал усып­лять их, нашёпты­вая об осен­них до­ждях, о глу­бо­ких сне­гах и о весне, ко­то­рую надо долго и тер­пе­ли­во ждать. (6) Оча­ро­ван­ные пе­чаль­ной му­зы­кой осени, об­на­жи­лись леса, роняя ли­стья в свет­лые ручьи, за­сти­ла­ли их зер­ка­ла, чтобы не ви­деть там от­ра­же­ния своей не­при­ят­ной на­го­ты.

(7) Земля на­де­ва­ла шубу из ли­стьев, го­то­ви­лась к зиме, ути­ха­ли звуки на ней, и толь­ко шорох был всюду от листа и шум от речек, на­пол­нен­ных водой бла­го­да­ря часто пе­ре­па­да­ю­щим, но пока не­за­тяж­ным до­ждям.

(8) Но гора, на ко­то­рой мы сто­я­ли, жила вроде бы от­дель­но от всего леса. (9) Она была об­руб­ле­на лет де­сять назад. (10) Во­круг пней рос ря­бин­ник, берёзки. (11) Они за­ни­ма­ли по­лян­ки по­ко­сов, со­еди­ня­ясь меж собой, и, как-то играя, без гру­сти со­ри­ли во­круг ли­стья­ми, жёлтыми, бор­до­вы­ми, ры­жи­ми', а тон­кие ря­бин­ки были с пер­вы­ми двумя-тремя при­горш­ня­ми ягод и по­ка­зы­ва­ли их всем хваст­ли­во, до­вер­чи­во.

(1) Кар­ли­ко­вая игру́нка от­но­сит­ся к се­мей­ству иг­рун­ко­вых и яв­ля­ет­ся наи­мень­шим пред­ста­ви­те­лем от­ря­да при­матдё на Земле.

(2) Длина тела до­сти­га­ет 15 сан­ти­мет­ров, хво­ста  — 20 сан­ти­мет­ров. (3) Мак­си­маль­ная масса тела  — 150 грам­мов. (4) Шерсть гу­стая и длин­ная и окра­ше­на на верх­ней сто­ро­не в зо­ло­ти­сто-бурый цвет. (5) Длин­ные пучки волос на го­ло­ве и груди на­по­ми­на­ют гриву. (6) Глаза ма­лень­кие, мин­да­ле­вид­ные, ян­тар­но ме­до­во­го цвета.

(7) Кар­ли­ко­вые иг­рун­ки ак­тив­ны в утрен­нее и по­лу­ден­ное время. (8) Они пе­ре­дви­га­ют­ся на четырёх лапах, в том числе по вер­ти­каль­ным вет­вям де­ре­вьев, и умеют пры­гать на рас­сто­я­ние до од­но­го метра. (9) Кар­ли­ко­вые иг­рун­ки живут в ро­до­вых груп­пах, со­сто­я­щих из не­сколь­ких по­ко­ле­ний. (10) Вза­им­ный уход за шер­стью иг­ра­ет важ­ную роль в их со­ци­аль­ных от­но­ше­ни­ях.

(11) Кар­ли­ко­вые иг­рун­ки живут в бас­сей­не реки Ама­зон­ки, в южной Ко­лум­бии, Эк­ва­до­ре, се­вер­ных ре­ги­о­нах Перу и Бо­ли­вии, а также на за­па­де Бра­зи­лии. (12) Часто се­лят­ся на опуш­ках лесов, по бе­ре­гам рек и в за­ли­ва­е­мых се­зон­ны­ми па­вод­ка­ми джун­глях. (13) На де­ре­вьях эти жи­вот­ные про­во­дят боль­шую часть жизни. (14) Но ино­гда они спус­ка­ют­ся на землю.

(15) Пища кар­ли­ко­вых иг­ру­нок в ос­нов­ном со­сто­ит из дре­вес­ных соков, ради ко­то­рых они под­гры­за­ют кору сво­и­ми ост­ры­ми рез­ца­ми. (16) Учёные от­ме­ча­ют, что самая боль­шая про­дол­жи­тель­ность жизни у этих зве­рей со­став­ля­ет один­на­дцать лет.

(1) Крас­ки и свет в при­ро­де надо не столь­ко на­блю­дать, сколь­ко ими по­про­сту жить. (2) Для ис­кус­ства го­дит­ся толь­ко тот ма­те­ри­ал, ко­то­рый за­во­е­вал место в серд­це. (3) Жи­во­пись важна для про­за­и­ка не толь­ко тем, что по­мо­га­ет уви­деть и по­лю­бить крас­ки и свет. (4) Жи­во­пись важна ещё и тем, что ху­дож­ник часто за­ме­ча­ет то, чего мы со­всем не видим. (5) Толь­ко nocie его кар­тин мы тоже на­чи­на­ем ви­деть это и удив­лять­ся, что не за­ме­ча­ли этого рань­ше.

(6) Фран­цуз­ский ху­дож­ник Моне при­е­хал в Лон­дон и на­пи­сал Вест­мин­стер­ское аб­бат­ство. (7) Ра­бо­тал Моне в обык­но­вен­ный лон­дон­ский ту­ман­ный день. (8) На кар­ти­не ху­дож­ни­ка го­ти­че­ские очер­та­ния аб­бат­ства едва вы­сту­па­ют из ту­ма­на.

(9) Когда кар­ти­на была вы­став­ле­на, она про­из­ве­ла смя­те­ние среди лон­дон­цев. (10) Они были по­ра­же­ны, что туман у Моне был окра­шен в баг­ро­вый цвет, тогда как всем из­вест­но, что цвет ту­ма­на серый.

(11) Дер­зость Моне вы­зва­ла сна­ча­ла воз­му­ще­ние. (12) Но воз­му­ще­ние про­шло, когда лон­дон­цы вышли на улицы, вгля­де­лись в туман и впер­вые за­ме­ти­ли, что он дей­стви­тель­но баг­ро­вый.

(13) Тот­час на­ча­ли ис­кать этому объ­яс­не­ние. (14) Со­гла­си­лись, что крас­ный от­те­нок ту­ма­на за­ви­сит от оби­лия дыма. (15) Кроме того, этот цвет ту­ма­ну при­да­ют крас­ные кир­пич­ные лон­дон­ские дома. (16) Но как бы там ни было, Моне по­бе­дил. (17) После его кар­ти­ны все на­ча­ли ви­деть лон­дон­ский туман таким, каким его уви­дел ху­дож­ник. (18) Моне даже про­зва­ли «со­зда­те­лем лон­дон­ско­го ту­ма­на».

(1) Во­круг про­из­ве­де­ния Ра­фа­э­ля «Сикс­тин­ская ма­дон­на» все­гда было много тайн. (2) Раз­ные по­ко­ле­ния, раз­ные люди на­хо­ди­ли в «Сикс­тин­ской ма­дон­не» что-то своё. (3) Од­на­ко все еди­но­душ­но ви­де­ли в кар­ти­не не толь­ко со­вер­шен­ное про­из­ве­де­ние ис­кус­ства, но и выс­шую меру че­ло­ве­че­ско­го бла­го­род­ства. (4) И вот это самое зна­ме­ни­тое про­из­ве­де­ние Ра­фа­э­ля, со­здан­ное им около 1516 года, могло быть на­все­гда уте­ря­но в годы Вто­рой ми­ро­вой войны.

(5) Перед своим кра­хом гит­ле­ров­цы спря­та­ли кар­ти­ны зна­ме­ни­той Дрез­ден­ской га­ле­реи в сырых из­вест­ня­ко­вых шах­тах и го­то­вы были во­об­ще взо­рвать и уни­что­жить бес­цен­ные со­кро­ви­ща. (6) Но по при­ка­зу со­вет­ско­го ко­ман­до­ва­ния сол­да­ты Пер­во­го Укра­ин­ско­го фрон­та два ме­ся­ца вели поиск ве­ли­чай­ших ше­дев­ров га­ле­реи. (7) «Сикс­тин­ская ма­дон­на» ве­ли­ко­го Ра­фа­э­ля ока­за­лась в ящике, ко­то­рый был сде­лан из тон­ких, но проч­ных и хо­ро­шо об­ра­бо­тан­ных пла­нок. (8) На дне ящика был укреплён тол­стый кар­тон, а внут­ри ящика  — рамка, оби­тая вой­ло­ком, на ко­то­рой и по­ко­и­лась кар­ти­на. (9) Но в дни войны ящик не мог слу­жить надёжной за­щи­той. (10) В одно мгно­ве­ние он мог вспых­нуть, и...

(11) Когда ящик нашли и от­кры­ли, перед лю­дь­ми пред­ста­ло изоб­ра­же­ние жен­щи­ны див­ной, не­зем­ной кра­со­ты с бо­же­ствен­ным мла­ден­цем на руках. (12) И со­вет­ские сол­да­ты и офи­це­ры, не­сколь­ко лет ша­гав­шие тяжёлыми до­ро­га­ми войны, сняли перед ней пи­лот­ки и фу­раж­ки.

(1) Павла Ми­хай­ло­ви­ча Тре­тья­ко­ва едва ли можно на­звать кол­лек­ци­о­не­ром в при­выч­ном смыс­ле этого слова. (2) По­свя­тив всю жизнь со­би­ра­нию кар­тин, отдав этому делу все силы и сред­ства  — от на­чаль­ной по­куп­ки кар­тин до воз­ве­де­ния зда­ния га­ле­реи,  — Тре­тья­ков по­сту­пал не как оди­ноч­ка-ис­ка­тель, а как со­зда­тель об­ще­на­род­но­го со­бра­ния изоб­ра­зи­тель­ных бо­гатств. (3) Всю жизнь он при­об­ре­тал кар­ти­ны, всё луч­шее в рус­ской на­ци­о­наль­ной жи­во­пи­си, а потом по­да­рил Москве.

(4) Пер­во­на­чаль­но Павел Ми­хай­ло­вич по­ку­пал кар­ти­ны со­вре­мен­ни­ков, от­да­вая пред­по­чте­ние ху­дож­ни­кам де­мо­кра­ти­че­ско­го на­прав­ле­ния. (5) По­дол­гу про­ста­и­ва­ли по­се­ти­те­ли перед ярко-кра­соч­ны­ми ба­таль­ны­ми по­лот­на­ми ху­дож­ни­ка Ве­ре­ща­ги­на, перед об­ли­чи­тель­ным «Не­рав­ным бра­ком» Пу­ки­ре­ва или ис­то­ри­ко-ро­ман­ти­че­ской «Княж­ной Та­ра­ка­но­вой» Фла­виц­ко­го.

(6) Затем у Тре­тья­ко­ва воз­ник­ла ин­те­рес­ная мысль  — по­ка­зать ис­кус­ство в дви­же­нии, в че­ре­до­ва­нии сти­лей и на­прав­ле­ний. (7) По­явил­ся зал с оду­хо­творёнными и воз­вы­шен­ны­ми порт­ре­та­ми, ко­то­рые были на­пи­са­ны ста­ры­ми ма­сте­ра­ми: Ле­виц­ким, Бо­ро­ви­ков­ским, Ро­ко­то­вым, а также более близ­ки­ми по вре­ме­ни к Тре­тья­ко­ву ху­дож­ни­ка­ми  — Тро­пи­ни­ным, Ве­не­ци­а­но­вым, Брюл­ло­вым.

(8) Со­бы­ти­ем ху­до­же­ствен­ной и об­ще­ствен­ной жизни Моск­вы, да и всей Рос­сии, стало по­яв­ле­ние в га­ле­рее таких круп­ных по­ло­тен, как «Иван Гроз­ный и сын его Иван» Ильи Ре­пи­на, «Утро стре­лец­кой казни», «Бо­яры­ня Мо­ро­зо­ва» Ва­си­лия Су­ри­ко­ва, «Яв­ле­ние Хри­ста на­ро­ду» Алек­сандра Ива­но­ва.

(9) Тре­тья­ков все­гда по­ра­жал без­оши­боч­но­стью вкуса. (10) Это поз­во­ли­ло ему со­брать ве­ли­ко­леп­ную кол­лек­цию кар­тин и со­здать музей на­ци­о­наль­ной жи­во­пи­си.

(1) Все знают, как важно бе­речь в об­ли­ке нашей земли, нашей стра­ны всё то, что может тро­нуть че­ло­ве­че­ское серд­це и оста­вить о себе бла­го­дар­ную па­мять. (2) Од­на­ко, если при­смот­реть­ся, мы всё-таки плохо бережём то, что не­пре­мен­но надо бе­речь. (3) На­при­мер, ча­стень­ко на «клоч­ке земли, при­пав­шем к трём берёзам», можно уви­деть кучу бе­тон­но­го му­со­ра, или за­бы­тую ржа­вую се­ял­ку, или «не­тлен­ную» кучу по­ли­эти­ле­но­вых меш­ков из-под удоб­ре­ний. (4) Опуш­ки лесов и по­ло­сы ле­со­по­са­док в степи опа­ле­ны хи­ми­ка­та­ми, не­ак­ку­рат­но рас­пылёнными с самолёта. (5) Де­ре­вья в лесу ис­пач­ка­ны пят­на­ми мас­ля­ной крас­ки  — по­ме­ча­ли ту­ри­сти­че­ский марш­рут.

(6) Или ещё такой при­мер: зелёный тра­вя­ной склон горы не­ред­ко из­ре­зан гро­мад­ны­ми бук­ва­ми ка­ко­го-ни­будь при­зы­ва, на­при­мер: «Бе­ре­ги­те лес!». (7) До­сти­га­ет ли цели этот при­зыв, когда его вы­ру­ба­ют ло­па­той в зелёном дёрне? (8) После всего этого как-то даже не­лов­ко го­во­рить о тон­ко­стях вос­при­я­тия че­ло­ве­ком кра­со­ты пей­за­жа.

(9) Таким об­ра­зом, со­гла­си­тесь, за­бо­та об об­ли­ке нашей земли, без­услов­но, яв­ля­ет­ся очень важ­ной за­да­чей. (10) Ис­то­ки сы­нов­не­го чув­ства к от­чиз­не лежат там, где мы рож­да­ем­ся и живём. (11) Наша Ро­ди­на долж­на оста­вать­ся пре­крас­ной во всех угол­ках. (12) Это дело нашей со­ве­сти, нашей куль­ту­ры, это наш долг.

(1) Сколь­ко раз я за­ча­ро­ван­но стоял перед глав­ным укра­ше­ни­ем зна­ме­ни­то­го Тро­иц­ко­го со­бо­ра  — ико­ной про­слав­лен­но­го жи­во­пис­ца Ан­дрея Рублёва! (2) В иконе во­пло­ще­ны луч­шие свой­ства его та­лан­та: оду­хо­творённость, нрав­ствен­ное бла­го­род­ство и про­сто­та. (3) А ещё не­обык­но­вен­ная игра кра­сок... (4) Ху­дож­ник все­гда стре­мил­ся со­зда­вать иконы, ко­то­рые, ка­за­лось, из­лу­ча­ли свет.

(5) На зна­чи­тель­ной по раз­ме­рам доске Ан­дрей Рублёв изоб­ра­зил вет­хо­за­вет­ную Тро­и­цу  — яв­ле­ние Ав­ра­аму Бога в виде трёх ан­ге­лов. (6) За каж­дым из трёх ан­ге­лов изоб­ра­же­на его эм­бле­ма. (7) За одним  — древо, ко­то­рое по биб­лей­ско­му по­вест­во­ва­нию озна­ча­ет «древо жизни». (8) За вто­рым  — воз­вы­ша­ют­ся лёгкие, строй­ные па­ла­ты, яв­ля­ю­щи­е­ся ху­до­же­ствен­ным об­ра­зом ра­дост­но­го и вдох­но­вен­но­го по­зна­ния. (9) За тре­тьим ан­ге­лом на­хо­дит­ся гора  — древ­ний сим­вол всего воз­вы­шен­но­го.

(10) Уже при пер­вом взгля­де на икону зри­тель ока­зы­ва­ет­ся в плену гра­ци­оз­ных, пе­ву­чих линий её ри­сун­ка и неж­ней­шей кра­со­ты со­че­та­ю­щих­ся цве­тов. (11) Ху­дож­ник и ис­кус­ство­вед И. Гра­барь писал, что «Тро­и­ца» свер­ка­ет «выс­шим, не­зем­ным све­том». (12) Свет этот сияет в белых и го­лу­бо­ва­тых про­бе­лах, он на­по­ми­на­ет од­но­вре­мен­но и го­лу­биз­ну неба, и за­цве­та­ю­щий лён, и пер­вые ва­силь­ки в зе­ле­не­ю­щей ещё ржи.

(13) Ещё долго учёные будут изу­чать ис­то­рию со­зда­ния зна­ме­ни­той иконы. (14) А три за­дум­чи­вых и груст­ных ан­ге­ла в мер­ца­ю­щем свете лам­пад из века в век будут вести свою без­молв­ную и та­ин­ствен­ную бе­се­ду над мо­ги­лой «ве­ли­ко­го стар­ца»...

(1)  Лю­бовь япон­цев к пре­крас­но­му ко­ре­нит­ся в их любви к при­ро­де. (2)  Нужно хотя бы раз уви­деть ост­ро­ва Япо­нии, чтобы по­нять, по­че­му на­се­ля­ю­щий их народ обо­жеств­ля­ет род­ную при­ро­ду.

(3)  Япо­ния  — это стра­на зелёных гор и мор­ских за­ли­вов, су­мрач­ных вул­ка­ни­че­ских озёр и зер­каль­ных мо­за­ик ри­со­вых полей. (4)  Ланд­шаф­ты Япо­нии со­став­ле(н/нн)ы из мяг­ких тонов, при­глушённых влаж­но­стью воз­ду­ха. (5)  Эту сдер­жан­ную гамму вре­мен­но на­ру­ша­ют лишь какие-ни­будь се­зон­ные крас­ки. (6)  На­при­мер, ве­сен­нее цве­те­ние аза­лий или пла­ме­не­ю­щие к осени ли­стья клёнов.

(7)  Мус­сон­ные ветры и тёплое мор­ское те­че­ние сде­ла­ли Япо­нию стра­ной уди­ви­тель­но­го кли­ма­та, где весна, лето, осень и зима сме­ня­ют друг друга на ред­кость пунк­ту­аль­но. (8)  Япон­цы на­хо­дят ра­дость в том, чтобы под­чи­нять при­род­но­му ка­лен­да­рю ритм своей жизни. (9)  Они ста­ра­ют­ся есть опре­делённую пищу, но­сить опре­делённую одеж­ду, при­да­вать долж­ный облик сво­е­му жи­ли­щу. (10)  Они любят при­уро­чи­вать се­мей­ные тор­же­ства к важ­ным при­род­ным яв­ле­ни­ям: цве­те­нию са­ку­ры или осен­не­му пол­но­лу­нию.

(11) Пред­ме­том вос­хи­ще­ния может быть всё, что служ..т окном в бес­ко­неч­ное раз­но­об­ра­зие мира: тра­вин­ка, на ко­то­рой обос­но­вал­ся куз­не­чик, или при­чуд­ли­во изо­гну­тый ко­рень. (12)  Из­дав­на для япон­цев ха­рак­тер­но стрем­ле­ние жить в со­гла­сии с при­ро­дой.

(1)  Зи­на­и­да Пав­лов­на была меч­та­тель­ни­цей по при­зва­нию. (2)  Она при­стра­сти­лась к чте­нию ещё в на­чаль­ных клас­сах гим­на­зии.

(3)  По ве­че­рам, когда класс­ная дама скуч­но объ­яс­ня­ла уче­ни­цам за­дан­ный к зав­траш­не­му дню урок ма­те­ма­ти­ки, Зи­на­и­да Пав­лов­на ти­хонь­ко вы­ни­ма­ла из стола опи­са­ние ка­ко­го-ни­будь фан­та­сти­че­ско­го пу­те­ше­ствия по дев­ствен­ным лесам Аме­ри­ки или пу­сты­ням Аф­ри­ки и жадно по­гру­жа­лась в чте­ние. (4)  Всё, что хоть не­мно­го на­по­ми­на­ло дей­стви­тель­ность, пе­ре­ста­ва­ло су­ще­ство­вать для неё в эти бла­жен­ные ми­ну­ты.

(5)  С го­да­ми грёзы Зи­на­и­ды Пав­лов­ны при­ня­ли более жгу­чий ха­рак­тер. (6)  Очень силь­но по­вли­я­ли на неё в этом от­но­ше­нии лек­ции по ис­то­рии, ко­то­рые увле­ка­тель­но читал сим­па­тич­ный и зна­ю­щий учи­тель. (7)  Она вни­ма­тель­но слу­ша­ла его на уроке. (8)  Опи­са­ние блес­ка и рос­ко­ши сред­не­ве­ко­вой жизни, по­бе­ды и за­во­е­ва­ния рим­ских це­за­рей го­раз­до мень­ше ше­ве­ли­ли её во­об­ра­же­ние, чем ге­ро­изм от­важ­ных му­че­ни­ков идеи. (9)  Она обо­жа­ла Жанну д'Арк и на­хо­ди­ла в её об­ра­зе и по­ступ­ках много об­ще­го с собой. (10)  Зи­на­и­де Пав­лов­не на­чи­на­ло ка­зать­ся, что и в её груди та­ят­ся и зре..т до нуж­ной ми­ну­ты мо­гу­ще­ствен­ные силы. (11)  И эти силы на­зна­че(н/нн)ы судь­бой для каких-то ве­ли­ких целей. (12)  Ею часто овла­де­ва­ло же­ла­ние ра­дост­но от­дать свою мо­ло­дую жизнь во имя чего-то далёкого и пре­крас­но­го.

(1) Ок­тябрь был уди­ви­тель­но хо­лод­ный, не­наст­ный. (2) Те­со­вые крыши по­чер­не­ли. (3) Спута(н/нн)ая трава в саду по­лег­ла.

(4) Над лу­га­ми та­щи­лись из-за реки, цеп­ля­лись за голые ветки ста­рых де­ре­вьев рых­лые тучи. (5) Из них на­зой­ли­во сы­пал­ся мел­кий дож­дик. (6) По просёлоч­ным до­ро­гам уже нель­зя было ни прой­ти, ни про­ехать.

(7) Ка­те­ри­не Пет­ров­не стало ещё труд­нее вста­вать по утрам и ви­деть всё то же: ком­на­ты, где за­сто­ял­ся горь­кий запах не­топ­ле­ных печей, пыль­ный «Вест­ник Ев­ро­пы», по­жел­тев­шие чашки на столе, давно не чи­щен­ный са­мо­вар и кар­ти­ны на сте­нах. (8) Может быть, в ком­на­тах было слиш­ком су­мрач­но, или, может быть, кар­ти­ны по­туск­не­ли от вре­ме­ни, но на них ни­че­го нель­зя было разо­брать. (9) Ка­те­ри­на Пет­ров­на толь­ко по па­мя­ти знала, что вот эта кар­ти­на  — порт­рет её отца, а вот эта  — ма­лень­кая, в зо­ло­той раме  — по­да­рок Крам­ско­го, эскиз к его «Не­из­вест­ной».

(10) Ка­те­ри­на Пет­ров­на до­жи­ва­ла свой век в ста­ром доме, ко­то­рый по­ст­ро..л её отец  — из­вест­ный ху­дож­ник. (11) В ста­ро­сти ху­дож­ник вер­нул­ся из Пе­тер­бур­га в своё село, жил на покое и за­ни­мал­ся садом. (12) Но пи­сать он уже не мог, по­сколь­ку дро­жа­ла рука. (13) Да и зре­ние ослаб­ло, часто бо­ле­ли глаза.

(14) Дом был, как го­во­ри­ла Ка­те­ри­на Пет­ров­на, «ме­мо­ри­аль­ный». (15) И по­это­му он на­хо­дил­ся под охра­ной об­ласт­но­го музея.

(1)  Это про­изо­шло на па­лу­бе дач­но­го па­ро­хо­да, под­го­ня­е­мо­го ве­тер­ком к зелёным бе­ре­гам Пе­тер­го­фа.

(2)  Сер­гей Есе­нин, не­дав­но вер­нув­ший­ся из-за гра­ни­цы, за­го­ре­лый, с расстёгну­тым во­ро­том белой ру­баш­ки, весёлый, не­при­выч­но оживлённый, при­сло­нясь к борту, без­оста­но­воч­но читал свои стихи. (3)  В этот вечер Сер­гей Есе­нин был осо­бен­но в ударе: стихи зву­ча­ли так, слов­но поэт бро­сал кому-то вызов мо­ло­до­сти и силы. (4)  И все, кто на­хо­дил­ся на па­лу­бе, не могли ото­рвать от него глаз.

(5)  Но осо­бен­но по­ра­зи­ло меня то, как Алек­сей Тол­стой ре­а­ги­ро­вал на стихи мо­ло­до­го поэта. (6)  Ранее рас­се­ян­ный и не­сколь­ко апа­тич­ный, груз­но си­дев­ший на па­луб­ной ска­мье, сей­час он весь был полон вни­ма­ния и даже по­дал­ся вперёд всем своим телом. (7)  Паль­цы всё силь­нее и ве­се­лее от­би­ва­ли такт на пра­вом ко­ле­не.

(8)  Вдруг Тол­стой резко сдви­нул на за­ты­лок шляпу и стёр со лба вы­сту­пив­ший пот. (9)  Потом встал, груз­но шаг­нул к Сер­гею Есе­ни­ну и ши­ро­ким же­стом трях­нул его за плечи. (10)  Ши­ро­кая улыб­ка оза­ри­ла мя­си­стое, глад­ко вы­бри­тое лицо Алек­сея Тол­сто­го.

(11)  — Вот это стихи!  — взвол­но­ва(н/нн)о про­изнёс Алек­сей Ни­ко­ла­е­вич. (12)  Он креп­ко обнял не­сколь­ко смущённого и рас­тер..нного мо­ло­до­го поэта и три­жды по­це­ло­вал.

(1) С конца сен­тяб­ря наши сады пу­сте­ли, по­го­да, по обык­но­ве­нию, круто ме­ня­лась. (2) Ветер по целым дням рвал и тре­пал де­ре­вья, дожди по­ли­ва­ли их с утра до ночи. (3) Ино­гда к ве­че­ру между хму­ры­ми низ­ки­ми ту­ча­ми про­би­вал­ся на за­па­де тре­пе­щу­щий зо­ло­ти­стый свет низ­ко­го солн­ца. (4) Воз­дух де­лал­ся чист и ясен, сол­неч­ный свет осле­пи­тель­но свер­кал между лист­вою, между вет­вя­ми, ко­то­рые живою сет­кою дви­га­лись и вол­но­ва­лись от ветра. (5) Хо­лод­но и ярко сияло на се­ве­ре над тяжёлыми свин­цо­вы­ми ту­ча­ми го­лу­бое небо, а из-за этих туч мед­лен­но вы­плы­ва­ли хреб­ты сне­го­вых гор-об­ла­ков. (6) Сто­ишь у окна и ду­ма­ешь: «Авось, бог даст, рас­по­го­дит­ся».

(7) Но ветер всё никак не уни­мал­ся: он вол­но­вал сад и на­го­нял зло­ве­щие космы пе­пель­ных об­ла­ков. (8) И об­ла­ка бе­жа­ли низко и быст­ро и за­ту­ма­ни­ва­ли солн­це. (9) Уга­сал его блеск, за­кры­ва­лось око­шеч­ко в го­лу­бое небо, а в саду ста­но­ви­лось пу­стын­но и скуч­но, и снова на­чи­нал сеять дождь. (10) Спер­ва тихо, осто­рож­но, потом всё гуще и, на­ко­нец, пре­вра­щал­ся в ли­вень с бурей и тем­но­тою. (11) На­сту­па­ла дол­гая, тре­вож­ная ночь.

(1) Лей­те­нант резко взял с места, на­прав­ля­ясь к ку­стар­ни­ку, од­на­ко в рых­лом снегу лыжи сколь­зи­ли плохо, про­ва­ли­ва­ясь в глу­бо­кие колеи, из ко­то­рых тор­ча­ли лишь их изо­гну­тые концы. (2) А ветки ку­стар­ни­ка цеп­ля­лись за мас­ки­ро­воч­ный халат, сры­ва­ли с го­ло­вы ка­пю­шон. (3) На­вер­ное, чет­верть часа лей­те­нант про­ди­рал­ся через ку­стар­ник, пока на­ко­нец не вы­рвал­ся в поле. (4) Взгляд его был устремлён вперёд, лей­те­нант не огля­ды­вал­ся, он слы­шал шорох лыж сзади и мер­ное при­выч­ное ды­ха­ние бой­цов. (5) Его гнев по­не­мно­гу стал спа­дать, самая боль­шая беда ми­но­ва­ла, он стал свы­кать­ся с тем, что их оста­лось во­семь. (6) Прав­да, пол­но­стью при­ми­рить­ся с этим было нель­зя. (7) Но труд­ный уча­сток они про­ско­чи­ли, и те­перь важно было не на­рвать­ся в ночи на какие-ни­будь ты­ло­вые части.

(8) Вско­ре на снегу на­ме­тил­ся не­боль­шой спуск, лыжи пошли вперёд легче, рукам стало сво­бод­нее. (9) В вет­ре­ном ноч­ном су­мра­ке слы­шал­ся сплош­ной шорох снега под лы­жа­ми. (10) Лей­те­нант ещё уве­ли­чил темп. (11) До­ро­га была даль­няя, даже слиш­ком даль­няя для одной ночи, и надо было спе­шить. (12) Тут он ещё пом­нил марш­рут, изу­чен­ный на­ка­ну­не по карте, и знал, что скоро опять пойдёт пойма всё той же ре­чуш­ки.

(13) Груп­па быст­ро дви­га­лась в серых ноч­ных су­мер­ках. (14) Беззвёздное небо сплош­ным по­ло­гом на­кры­ло зим­ний про­стор, в ко­то­ром туск­ло тем­не­ли раз­мы­тые пятна ку­стар­ни­ков, де­ре­вьев, бу­рья­на и ещё чего-то не­яс­но­го и за­га­доч­но­го. (15) Ра­ке­ты на пе­ре­до­вой све­ти­ли да­ле­ко сзади. (16) По­сте­пен­но лей­те­нант стал успо­ка­и­вать­ся: они про­рва­лись.

(1) Ро­ди­на пись­ма  — Древ­ний Во­сток. (2) На­ид­рев­ней­шей счи­та­ет­ся пись­мен­ность шу­ме­ров, ко­то­рая воз­ник­ла более пяти тысяч лет назад. (3) Су­ще­ству­ет ги­по­те­за, что из шу­мер­ско­го пись­ма про­ис­хо­дят все осталь­ные пись­мен­но­сти (кроме пись­ма майя). (4) Шу­мер­ское пись­мо хо­ро­шо изу­че­но, из­вест­на его мно­го­ве­ко­вая эво­лю­ция от пик­то­грамм к сло­вес­ным и затем к сло­вес­но-сло­го­вым зна­кам.

(5) Самые ран­ние об­раз­цы шу­мер­ской пись­мен­но­сти  — это бирки с пе­ча­тью и по­мет­кой о ко­ли­че­стве пред­ме­тов или жи­вот­ных. (6) Затем по­яви­лись более слож­ные учётные таб­ли­цы. (7) Вы­да­ю­щим­ся до­сти­же­ни­ем шу­ме­ров было то, что ко­ли­че­ство они обо­зна­ча­ли от­дель­ным зна­ком. (8) На­при­мер, пяти ко­ро­вам со­от­вет­ство­ва­ли пять кру­жоч­ков и ри­су­нок ко­ро­вы, а не пять ри­сун­ков ко­ро­вы, как в дру­гих пись­мен­но­стях. (9) По­сте­пен­но си­сте­ма услож­ня­лась: по­яви­лись стан­дарт­ные знаки  — иеро­гли­фы, с по­мо­щью ко­то­рых легче всего было изоб­ра­жать кон­крет­ные пред­ме­ты. (10) С те­че­ни­ем вре­ме­ни знач­ки всё менее по­хо­ди­ли на ри­сун­ки. (11) У шу­ме­ров по­яви­лись стан­дарт­ные услов­ные знаки, со­сто­яв­шие из кли­но­об­раз­ных чёрто­чек. (12) По форме кли­но­об­раз­ных чёрто­чек шу­мер­ское пись­мо в на­сто­я­щее время на­зы­ва­ют кли­но­пи­сью.

(13) Труд­нее всего было изоб­ра­жать аб­стракт­ные по­ня­тия, имена соб­ствен­ные. (14) В этом по­мо­гал ре­бус­ный прин­цип, при ко­то­ром, на­при­мер, знак стре­лы ис­поль­зо­ва­ли не толь­ко для слова «стре­ла», но и для слова «жизнь». (15) Шу­ме­ры по­сто­ян­но при­ме­ня­ли ре­бус­ный прин­цип и за­кре­пи­ли за не­ко­то­ры­ми зна­ка­ми не кон­крет­ное зна­че­ние, а зву­ко­вое чте­ние.

(1) Гео­гра­фи­че­ская обо­лоч­ка яв­ля­ет­ся круп­ней­шим при­род­ным ком­плек­сом Земли. (2) И три внеш­ние обо­лоч­ки Земли  — ли­то­сфе­ра, гид­ро­сфе­ра, ат­мо­сфе­ра  — тесно вза­и­мо­свя­за­ны. (3) Так, газы ат­мо­сфе­ры про­ни­ка­ют в воду и в гор­ные по­ро­ды. (4) Вода про­са­чи­ва­ет­ся в зем­ную кору, раз­мы­ва­ет и рас­тво­ря­ет гор­ные по­ро­ды. (5) И далее ча­сти­цы гор­ных пород по­па­да­ют в ат­мо­сфе­ру, а рас­тво­ри­мые ве­ще­ства  — в воду. (6) Всё это про­ис­хо­дит при уча­стии сол­неч­но­го света и тепла. (7) В ре­зуль­та­те та­ко­го вза­и­мо­дей­ствия верх­ние слои ли­то­сфе­ры, вся гид­ро­сфе­ра и ниж­ние слои ат­мо­сфе­ры об­ра­зу­ют еди­ную си­сте­му  — гео­гра­фи­че­скую обо­лоч­ку.

(8) Усло­вия в гео­гра­фи­че­ской обо­лоч­ке бла­го­при­ят­ны для раз­ви­тия жизни. (9) Мил­ли­ар­ды лет назад в гео­гра­фи­че­ской обо­лоч­ке по­яви­лись ор­га­низ­мы, ко­то­рые затем на­ча­ли в ней раз­ви­вать­ся и рас­про­стра­нять­ся. (10) Впо­след­ствии они сами стали важ­ней­шим эле­мен­том гео­гра­фи­че­ской обо­лоч­ки, из­ме­нив и объ­еди­нив осталь­ные её части.

(11) Имен­но эти ор­га­низ­мы со­зда­ли «живую» обо­лоч­ку Земли  — био­сфе­ру. (12) Со­глас­но уче­нию о био­сфе­ре Вла­ди­ми­ра Ива­но­ви­ча Вер­над­ско­го, из­вест­но­го рус­ско­го учёного, ака­де­ми­ка, био­сфе­ра со­сто­ит из живых ве­ществ, то есть из всех жи­ву­щих на Земле ор­га­низ­мов, и не­жи­вых ве­ществ, со­здан­ных и пе­ре­ра­бо­тан­ных этими ор­га­низ­ма­ми. (13) Не­об­хо­ди­мо от­ме­тить, что био­сфе­ра на­хо­дит­ся в по­сто­ян­ном дви­же­нии: её раз­ви­тие про­дол­жа­ет­ся и в на­сто­я­щий пе­ри­од су­ще­ство­ва­ния пла­не­ты.

(1) Лётчик вышел, тя­же­ло ка­ча­ясь, из ка­би­ны, упал на на­гре­тую солн­цем землю и так про­ле­жал без дви­же­ния не­сколь­ко часов. (2) Но к концу дня, когда солн­це на­ча­ло кло­нить­ся к за­ка­ту, он по­ше­ве­лил­ся, от­крыл глаза и при­слу­шал­ся. (3) Ему по­ка­за­лось, что сол­неч­ный свет шумит усы­пи­тель­но и рав­но­мер­но. (4) За­га­доч­ный этот звук за­ста­вил его сесть и осмот­реть­ся.

(5) Где-то да­ле­ко, почти на самом краю земли, про­кри­чал петух, а в ку­стах за­тре­ща­ла, вер­тясь, какая-то кро­шеч­ная птица с крас­ным хо­хол­ком. (6) «Земля»,  — ска­зал лётчик, и тяжёлый комок под­ка­тил к горлу. (7) Ни­ко­гда до этих пор он не знал и не думал, что Земля так тро­га­тель­на и так нежна.

(8) Го­ло­ва у лётчика кру­жи­лась. (9) И он не видел, как де­воч­ка лет две­на­дца­ти, обык­но­вен­ная меч­та­тель­ная де­воч­ка, лю­бив­шая бро­дить по скло­нам горы и пред­став­лять себя Зо­луш­кой, из­гнан­ной из дому, бе­жа­ла к нему. (10) Она за­ды­ха­лась. ( 11) Она сразу по­ня­ла, что про­изо­шло, что это лежит раз­бив­ший­ся лётчик. ( 12) Она пла­ка­ла и не вы­ти­ра­ла слёз, они сле­та­ли с её по­блед­нев­ших щёк и брыз­га­ли на её руки и свет­лое пла­тье, но после каж­дой тяжёлой слезы глаза де­воч­ки сияли всё боль­ше и боль­ше. (13) Лётчик, оч­нув­шись, уви­дел в этих гла­зах и ла­зурь, и блеск, и неж­ность, и страх за его жизнь, и лю­бовь, такую же неж­ную, как вен­чик со­вер­шен­но кро­шеч­но­го гор­но­го цвет­ка, ще­ко­тав­ше­го его щёку.

(1) По за­клю­че­нию Япон­ской ме­ди­цин­ской ас­со­ци­а­ции, по­жи­лым людям для сча­стья нужны три усло­вия. (2) Во-пер­вых, быть здо­ро­вым. (3) Во-вто­рых, эко­но­ми­че­ски не­за­ви­си­мым. (4) В-тре­тьих, со­хра­нять любые увле­че­ния, раз­де­лять их с дру­зья­ми.

(5) Что ка­са­ет­ся здо­ро­вья, то Япо­ния за­ни­ма­ет пер­вое место в мире по про­дол­жи­тель­но­сти жизни. (6) И это го­во­рит само за себя. (7) А вы­со­кий уро­вень ме­ди­цин­ско­го об­слу­жи­ва­ния и пре­иму­ще­ства тра­ди­ци­он­ной на­ци­о­наль­ной диеты сде­ла­ли для япон­цев уход на пен­сию в 65 лет на­ча­лом «вто­рой жизни».

(8) Вто­рая за­да­ча  — обес­пе­чить по­жи­лых людей ма­те­ри­аль­но  — в Япо­нии тоже ре­ше­на.

(9) Но ведь, кроме здо­ро­вья и эко­но­ми­че­ской не­за­ви­си­мо­сти, че­ло­ве­ку пре­клон­но­го воз­рас­та нужны лю­би­мые увле­че­ния. (10) Япон­ский образ жизни бла­го­при­ят­ству­ет и этому. (11) В Стра­не вос­хо­дя­ще­го солн­ца у жен­щин по-преж­не­му по­пу­ляр­ны ике­ба­на и чай­ная це­ре­мо­ния, у муж­чин  — кал­ли­гра­фия и бо­е­вые ис­кус­ства . (12) Не вы­хо­дят из моды круж­ки баль­ных тан­цев, куда ходят те, кому за 70. ( 13) На­ко­нец, по­жи­лых людей при­зы­ва­ют изу­чать ино­стран­ные языки, так как это спо­соб­ству­ет улуч­ше­нию па­мя­ти.

(14) Быть об­щи­тель­ным, не до­пус­кать, чтобы с го­да­ми сужал­ся круг ин­те­ре­сов, - вот залог оп­ти­ми­сти­че­ско­го взгля­да на жизнь. (15) А он, в свою оче­редь, обес­пе­чи­ва­ет пси­хи­че­ское здо­ро­вье, что поз­во­ля­ет япон­цу чув­ство­вать себя счаст­ли­вым, не­смот­ря на воз­раст.

(1) Зима вошла в степи. (2) К этому вре­ме­ни вол­ча­та у Ак­ба­ры за­мет­но под­рос­ли и пре­вра­ти­лись в уг­ло­ва­тых пе­ре­рост­ков  — каж­дый со своим но­ро­вом. (3) По­нят­но, вол­чи­ца не могла дать им имена, зато по за­па­ху, что людям не дано, и по дру­гим при­ме­там она легко могла раз­ли­чать своих детёнышей.

(4) Пер­вый снег, вы­пав­ший не­за­мет­но за ночь, ран­ним утром был празд­ни­ком для всех. (5) Вна­ча­ле вол­ча­та- пе­ре­рост­ки оро­бе­ли от вида и за­па­ха не­зна­ко­мо­го ве­ще­ства, а потом стали ба­рах­тать­ся в снегу и фыр­кать от удо­воль­ствия.

(6) В степи было уже свет­ло и про­зрач­но, как днём. (7) Покой и ти­ши­на раз­ли­лись всюду, и ост­рый голод по-зим­не­му дал о себе знать. (8) На­сту­пи­ла пора до­бы­вать про­корм. (9) Вол­ча­та си­де­ли в не­тер­пе­ли­вом на­пря­же­нии, ещё не ведая, какие тя­го­ты несёт охота, и пре­дан­но смот­ре­ли в синие глаза вол­чи­цы. (10) Ак­ба­ра вста­ла с места и дви­ну­лась трус­цой. (11) И все по­сле­до­ва­ли за ней.

(12) Всё скла­ды­ва­лось так, как гре­зи­лось вол­чи­це, когда вол­ча­та были ещё малы. (13) Ак­ба­ра и Таш­чай­нар, отец се­мей­ства, вели своих пер­во­рождённых на ис­пы­та­ние, на первую для них ве­ли­кую охоту на сай­га­ков. (14) Волки шли то шагом, то трус­цой, пе­ча­тая на не­тро­ну­том снегу цветы зве­ри­ных сле­дов. (15) И смо­гут ли они вы­жить в этом мире, те­перь за­ви­се­ло от них самих и от удачи..

(1) В годы Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны на­рав­не с лю­дь­ми сра­жа­лись и жи­вот­ные. (2) Вер­блю­дов стали брать в армию не от хо­ро­шей жизни. (3) Когда в Аст­ра­хан­ской об­ла­сти пе­ре­би­ли всех ло­ша­дей, не­ко­му стало та­щить ар­тил­ле­рий­ские сна­ря­ды и по­ле­вую кухню. (4) Мно­гие дву­гор­бые, вы­со­кие и слиш­ком мед­ли­тель­ные, по­гиб­ли в пер­вые же дни служ­бы, став лёгкой ми­ше­нью. (5) Од­на­ко были такие, кто му­же­ствен­но вы­тер­пел все тя­го­ты сол­дат­ской служ­бы, уце­лел и дожил до по­бе­ды.

(6) Вер­блю­ды Маша и Миша про­ша­га­ли со своим ар­тил­ле­рий­ским расчётом 902-го стрел­ко­во­го полка до Бер­ли­на. (7) А когда гвар­дей­ский кор­пус одним из пер­вых ока­зал­ся у рейхс­кан­це­ля­рии, вер­блю­ды не­воз­му­ти­мо под­во­зи­ли ору­жие, тем самым за­щи­щая во­и­нов, во­дру­жав­ших Знамя По­бе­ды над Рейхс­та­гом. (8) Машу и Мишу не пу­га­ли ни раз­ры­вы сна­ря­дов, ни свист пуль, ни тяжёлый гул ору­дии, ко­то­рый даже люди пе­ре­но­си­ли с тру­дом.

(9) После окон­ча­ния Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны, во время пе­ре­дис­ло­ка­ции со­вет­ских войск, штаб­ное на­чаль­ство ве­ле­ло от­пра­вить жи­вот­ных на бойню, но ар­мей­цы по­тре­бо­ва­ли найти дру­гое ре­ше­ние. (10) И ге­ро­и­че­ских жи­вот­ных, с ко­то­ры­ми бойцы де­ли­ли скуд­ный паёк и тя­го­ты войны, оста­ви­ли в Бер­лин­ском зоо­пар­ке.

(11) А в 2008 году скром­ным тру­же­ни­кам Маше и Мише, при­бли­жав­шим День По­бе­ды в меру своих сил, в го­ро­де Ах­ту­бин­ске уста­но­ви­ли брон­зо­вый па­мят­ник. (12) Так уве­ко­ве­чи­ли му­же­ство, ге­ро­изм и тро­га­тель­ную друж­бу че­ло­ве­ка и жи­вот­но­го.

(1) Это лето было на ред­кость зной­ным. (2) Ве­че­ра сто­я­ли душ­ные, тихие, даже ночь не при­но­си­ла об­лег­че­ния. (3) Вот и се­год­ня ка­за­лось, что в гу­стом, тя­гу­чем воз­ду­хе бук­валь­но за­сты­ли и город, и река и ничто не смо­жет ожи­вить их. (4) И вдруг за­жглась пер­вая звез­да, за ней дру­гая, и вско­ре всё небо по­кры­лось звёздным узо­ром, рос­сы­пью огонь­ков от­ра­зив­шим­ся в реке.

(5) В доме на бе­ре­гу не спал ма­лень­кий маль­чик. (6) Он смот­рел на звёзды и видел не­ве­до­мый, фан­та­сти­че­ский мир, в ко­то­ром живут не­обык­но­вен­ные су­ще­ства и доб­рые, щед­рые и мо­гу­ще­ствен­ные люди. (7) Вот Ко­зе­рог, а вот со­звез­дие Во­до­лея. (8) Во­до­лей  — это ска­зоч­ный ко­роль, ко­то­рый вы­тя­нул руку, чтобы с его ла­до­ни па­да­ла вниз, на Землю, се­реб­ря­ная струя. (9) А вон Скор­пи­он, Телец, Дева, Рыбы... (10) Огром­ный не­бес­ный мир, пол­ный жизни!

(11) Маль­чи­ку вдруг вспом­нил­ся ба­буш­кин рас­сказ о далёких вре­ме­нах, когда люди ве­ри­ли, что звёзды  — это се­реб­ря­ная на­кид­ка, укра­ша­ю­щая го­ло­ву неба, и что по ним можно опре­де­лить, сколь­ко живых душ оби­та­ет на земле. (12) Ро­дил­ся че­ло­век  — за­жглась звез­да, отдал Богу душу  — и звез­да за­ка­ти­лась, по­гас­ла. (13) Боль­шие и яркие звёзды при­над­ле­жат кня­зьям, царям, а ма­лень­кие и туск­лые  — не­удач­ни­кам и бед­ня­кам, самые же кро­шеч­ные, еле раз­ли­чи­мые гла­зом  — всем осталь­ным су­ще­ствам: пти­цам, рыбам, жи­вот­ным.

(14) Ма­лень­кий ху­дож­ник не спал до рас­све­та, мыс­лен­но рисуя одну кар­ти­ну за дру­гой в ожи­да­нии зав­траш­не­го дня, когда он смо­жет взять в руки кисть.

(1) Бар­бос был не­ве­лик ро­стом, но при­зе­мист и ши­ро­ко­груд. (2) Бла­го­да­ря длин­ной, чуть-чуть вью­щей­ся шер­сти в нём за­ме­ча­лось отдалённое сход­ство с белым пу­де­лем, но толь­ко с пу­де­лем, к ко­то­ро­му ни­ко­гда не при­ка­са­лись ни мыло, ни гре­бень, ни нож­ни­цы. (3) Летом он по­сто­ян­но с го­ло­вы до конца хво­ста бывал уни­зан ко­люч­ка­ми, а осе­нью клоки шер­сти на его ногах, жи­во­те, из­ва­ляв­шись в грязи, пре­вра­ща­лись в сотни ко­рич­не­вых бол­та­ю­щих­ся ста­лак­ти­тов. (4) Уши Бар­бо­са вечно но­си­ли следы «бо­е­вых схва­ток».

(5) Пёс имел весь­ма смут­ные по­ня­тия о праве соб­ствен­но­сти (осо­бен­но если дело ка­са­лось наших съест­ных при­па­сов) и не от­ли­чал­ся ак­ку­рат­но­стью. (6) Этому раз­бой­ни­ку ни­че­го не сто­и­ло стрес­кать в один при­сест по­ло­ви­ну жа­ре­но­го пас­халь­но­го ин­дю­ка, вос­пи­тан­но­го с осо­бен­ной лю­бо­вью и от­корм­лен­но­го од­ни­ми оре­ха­ми, или улечь­ся, толь­ко что вы­ско­чив из гряз­ной лужи, на белое по­кры­ва­ло.

(7) Бар­бос обык­но­вен­но лежал на под­окон­ни­ке рас­кры­то­го окна в позе спя­ще­го льва, уткнув морду между вы­тя­ну­ты­ми пе­ред­ни­ми ла­па­ми. (8) Едва на улице по­ка­зы­ва­лась со­ба­чья фи­гу­ра, он стре­ми­тель­но ска­ты­вал­ся с окош­ка и, как мол­ния, на­сти­гал со­пер­ни­ка. (9) В те­че­ние не­сколь­ких минут среди гу­сто­го стол­ба ко­рич­не­вой пыли ба­рах­та­лись, спле­та­ясь клуб­ком, два со­ба­чьих тела. (10) На­ко­нец Бар­бос одер­жи­вал по­бе­ду. (11) В то время когда враг об­ра­щал­ся в бег­ство, визжа и трус­ли­во огля­ды­ва­ясь назад, Бар­бос с гор­дым видом воз­вра­щал­ся на свой пост на под­окон­ник. (12) Прав­да, ино­гда при этом три­ум­фаль­ном ше­ствии он силь­но при­хра­мы­вал, но, ве­ро­ят­но, тем слаще ка­за­лись ему по­бед­ные лавры.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) В ожи­да­нии кон­цер­та мы рас­по­ло­жи­лись в ка­мы­шо­вых за­рос­лях на бе­ре­гу не­боль­шой, но быст­рой ре­чон­ки. (2) Воз­дух был чист, про­зра­чен, ду­шист...

(3) Вечер на­чал­ся пе­ни­ем ку­куш­ки. (4) Она ле­ни­во за­ку­ко­ва­ла где-то в даль­ней роще и скоро за­молк­ла. (5) Затем за­пе­ла ивол­га, пе­ви­ца из­вест­ная, серьёзно за­ни­ма­ю­ща­я­ся, от­та­чи­ва­ю­щая пев­че­ское ис­кус­ство. (6) Мы про­слу­ша­ли бы её с не­вы­ра­зи­мым удо­воль­стви­ем, если бы не грачи, ле­тев­шие на ночёвку и с кар­ка­ньем опу­стив­ши­е­ся на рощу.

(7) Когда за­кри­ча­ли грачи, за­гал­де­ли и ля­гуш­ки, где-то запел дрозд. (8) Ему ак­ком­па­ни­ро­ва­ли реч­ная ку­роч­ка и ка­мы­шов­ка.

(9) Затем по­сле­до­вал ан­тракт, на­сту­пи­ла ти­ши­на, из­ред­ка на­ру­ша­е­мая пе­ни­ем сверч­ка. (10) Когда на землю опу­сти­лась ночь и луна оста­но­ви­лась среди неба над самой рощей, на­сту­пи­ла и оче­редь со­ло­вья. (11) Он по­ка­зал­ся в мо­ло­дом оль­ша­ни­ке, порх­нул в тер­нов­ник, по­вер­тел хво­стом и стал не­по­дви­жен. (12) Ми­ну­ты три сидел он молча, не дви­га­ясь. (13) Но вот за­шу­ме­ли вер­хуш­ки де­ре­вьев, задул ве­те­рок, за­тре­щал гром­че свер­чок и под ак­ком­па­не­мент этого ор­кест­ра со­ло­вей ис­пол­нил свою первую трель.

(14) Он запел, за­сви­стал, осы­пая рощу щёлка­ньем и дро­бью. (15) И власт­ная сила, и то­ми­тель­ная нега, и ис­крен­няя страсть слы­ша­лись в его чу­дес­ном го­ло­се. (16) Он пел, а кру­гом ца­ри­ла вни­ма­ю­щая ти­ши­на.

(17) Когда за­се­ре­ло небо и по­тух­ли ми­ни­а­тюр­ные фо­на­ри­ки звёзд, голос со­ло­вья стал сла­бее и неж­нее и мало-по­ма­лу умолк.

(1) Пе­ре­до мной были мол­ча­ли­вые горы и тихие леса в осен­ней за­дум­чи­во­сти. (2) Го­речь на­дви­га­ю­ще­го­ся увя­да­ния уга­ды­ва­лась во всём. (3) Речки кру­жи­лись, за­тя­ги­вая в жёлтые петли горы с дре­му­чи­ми ле­са­ми, и ка­за­лось, что в рас­ще­ли­нах, овра­гах и до­ли­нах об­на­жи­лись нервы земли. (4) Всё во­круг было ве­ли­ча­во и спо­кой­но.

(5) Пред­чув­ствие дол­го­го сна та­и­лось в лесах, и шорох об­ле­та­ю­щих ли­стьев уже на­чи­нал усып­лять их, нашёпты­вая об осен­них до­ждях, о глу­бо­ких сне­гах и о весне, ко­то­рую надо долго и тер­пе­ли­во ждать. (6) Оча­ро­ван­ные пе­чаль­ной му­зы­кой осени, об­на­жи­лись леса, роняя ли­стья в свет­лые ручьи, за­сти­ла­ли их зер­ка­ла, чтобы не ви­деть там от­ра­же­ния своей не­при­ят­ной на­го­ты.

(7) Земля на­де­ва­ла шубу из ли­стьев, го­то­ви­лась к зиме, ути­ха­ли звуки на ней, и толь­ко шорох был всюду от листа и шум от речек, на­пол­нен­ных водой бла­го­да­ря часто пе­ре­па­да­ю­щим, но пока не­за­тяж­ным до­ждям.

(8) Но гора, на ко­то­рой мы сто­я­ли, жила вроде бы от­дель­но от всего леса. (9) Она была об­руб­ле­на лет де­сять назад. (10) Во­круг пней рос ря­бин­ник, берёзки. (11) Они за­ни­ма­ли по­лян­ки по­ко­сов, со­еди­ня­ясь меж собой, и, как-то играя, без гру­сти со­ри­ли во­круг ли­стья­ми, жёлтыми, бор­до­вы­ми, ры­жи­ми', а тон­кие ря­бин­ки были с пер­вы­ми двумя-тремя при­горш­ня­ми ягод и по­ка­зы­ва­ли их всем хваст­ли­во, до­вер­чи­во.

(1) Кар­ли­ко­вая игру́нка от­но­сит­ся к се­мей­ству иг­рун­ко­вых и яв­ля­ет­ся наи­мень­шим пред­ста­ви­те­лем от­ря­да при­матдё на Земле.

(2) Длина тела до­сти­га­ет 15 сан­ти­мет­ров, хво­ста  — 20 сан­ти­мет­ров. (3) Мак­си­маль­ная масса тела  — 150 грам­мов. (4) Шерсть гу­стая и длин­ная и окра­ше­на на верх­ней сто­ро­не в зо­ло­ти­сто-бурый цвет. (5) Длин­ные пучки волос на го­ло­ве и груди на­по­ми­на­ют гриву. (6) Глаза ма­лень­кие, мин­да­ле­вид­ные, ян­тар­но ме­до­во­го цвета.

(7) Кар­ли­ко­вые иг­рун­ки ак­тив­ны в утрен­нее и по­лу­ден­ное время. (8) Они пе­ре­дви­га­ют­ся на четырёх лапах, в том числе по вер­ти­каль­ным вет­вям де­ре­вьев, и умеют пры­гать на рас­сто­я­ние до од­но­го метра. (9) Кар­ли­ко­вые иг­рун­ки живут в ро­до­вых груп­пах, со­сто­я­щих из не­сколь­ких по­ко­ле­ний. (10) Вза­им­ный уход за шер­стью иг­ра­ет важ­ную роль в их со­ци­аль­ных от­но­ше­ни­ях.

(11) Кар­ли­ко­вые иг­рун­ки живут в бас­сей­не реки Ама­зон­ки, в южной Ко­лум­бии, Эк­ва­до­ре, се­вер­ных ре­ги­о­нах Перу и Бо­ли­вии, а также на за­па­де Бра­зи­лии. (12) Часто се­лят­ся на опуш­ках лесов, по бе­ре­гам рек и в за­ли­ва­е­мых се­зон­ны­ми па­вод­ка­ми джун­глях. (13) На де­ре­вьях эти жи­вот­ные про­во­дят боль­шую часть жизни. (14) Но ино­гда они спус­ка­ют­ся на землю.

(15) Пища кар­ли­ко­вых иг­ру­нок в ос­нов­ном со­сто­ит из дре­вес­ных соков, ради ко­то­рых они под­гры­за­ют кору сво­и­ми ост­ры­ми рез­ца­ми. (16) Учёные от­ме­ча­ют, что самая боль­шая про­дол­жи­тель­ность жизни у этих зве­рей со­став­ля­ет один­на­дцать лет.

(1) Крас­ки и свет в при­ро­де надо не столь­ко на­блю­дать, сколь­ко ими по­про­сту жить. (2) Для ис­кус­ства го­дит­ся толь­ко тот ма­те­ри­ал, ко­то­рый за­во­е­вал место в серд­це. (3) Жи­во­пись важна для про­за­и­ка не толь­ко тем, что по­мо­га­ет уви­деть и по­лю­бить крас­ки и свет. (4) Жи­во­пись важна ещё и тем, что ху­дож­ник часто за­ме­ча­ет то, чего мы со­всем не видим. (5) Толь­ко nocie его кар­тин мы тоже на­чи­на­ем ви­деть это и удив­лять­ся, что не за­ме­ча­ли этого рань­ше.

(6) Фран­цуз­ский ху­дож­ник Моне при­е­хал в Лон­дон и на­пи­сал Вест­мин­стер­ское аб­бат­ство. (7) Ра­бо­тал Моне в обык­но­вен­ный лон­дон­ский ту­ман­ный день. (8) На кар­ти­не ху­дож­ни­ка го­ти­че­ские очер­та­ния аб­бат­ства едва вы­сту­па­ют из ту­ма­на.

(9) Когда кар­ти­на была вы­став­ле­на, она про­из­ве­ла смя­те­ние среди лон­дон­цев. (10) Они были по­ра­же­ны, что туман у Моне был окра­шен в баг­ро­вый цвет, тогда как всем из­вест­но, что цвет ту­ма­на серый.

(11) Дер­зость Моне вы­зва­ла сна­ча­ла воз­му­ще­ние. (12) Но воз­му­ще­ние про­шло, когда лон­дон­цы вышли на улицы, вгля­де­лись в туман и впер­вые за­ме­ти­ли, что он дей­стви­тель­но баг­ро­вый.

(13) Тот­час на­ча­ли ис­кать этому объ­яс­не­ние. (14) Со­гла­си­лись, что крас­ный от­те­нок ту­ма­на за­ви­сит от оби­лия дыма. (15) Кроме того, этот цвет ту­ма­ну при­да­ют крас­ные кир­пич­ные лон­дон­ские дома. (16) Но как бы там ни было, Моне по­бе­дил. (17) После его кар­ти­ны все на­ча­ли ви­деть лон­дон­ский туман таким, каким его уви­дел ху­дож­ник. (18) Моне даже про­зва­ли «со­зда­те­лем лон­дон­ско­го ту­ма­на».

(1)  Лю­бовь япон­цев к пре­крас­но­му ко­ре­нит­ся в их любви к при­ро­де. (2)  Нужно хотя бы раз уви­деть ост­ро­ва Япо­нии, чтобы по­нять, по­че­му на­се­ля­ю­щий их народ обо­жеств­ля­ет род­ную при­ро­ду.

(3)  Япо­ния  — это стра­на зелёных гор и мор­ских за­ли­вов, су­мрач­ных вул­ка­ни­че­ских озёр и зер­каль­ных мо­за­ик ри­со­вых полей. (4)  Ланд­шаф­ты Япо­нии со­став­ле(н/нн)ы из мяг­ких тонов, при­глушённых влаж­но­стью воз­ду­ха. (5)  Эту сдер­жан­ную гамму вре­мен­но на­ру­ша­ют лишь какие-ни­будь се­зон­ные крас­ки. (6)  На­при­мер, ве­сен­нее цве­те­ние аза­лий или пла­ме­не­ю­щие к осени ли­стья клёнов.

(7)  Мус­сон­ные ветры и тёплое мор­ское те­че­ние сде­ла­ли Япо­нию стра­ной уди­ви­тель­но­го кли­ма­та, где весна, лето, осень и зима сме­ня­ют друг друга на ред­кость пунк­ту­аль­но. (8)  Япон­цы на­хо­дят ра­дость в том, чтобы под­чи­нять при­род­но­му ка­лен­да­рю ритм своей жизни. (9)  Они ста­ра­ют­ся есть опре­делённую пищу, но­сить опре­делённую одеж­ду, при­да­вать долж­ный облик сво­е­му жи­ли­щу. (10)  Они любят при­уро­чи­вать се­мей­ные тор­же­ства к важ­ным при­род­ным яв­ле­ни­ям: цве­те­нию са­ку­ры или осен­не­му пол­но­лу­нию.

(11) Пред­ме­том вос­хи­ще­ния может быть всё, что служ..т окном в бес­ко­неч­ное раз­но­об­ра­зие мира: тра­вин­ка, на ко­то­рой обос­но­вал­ся куз­не­чик, или при­чуд­ли­во изо­гну­тый ко­рень. (12)  Из­дав­на для япон­цев ха­рак­тер­но стрем­ле­ние жить в со­гла­сии с при­ро­дой.

(1)  Зи­на­и­да Пав­лов­на была меч­та­тель­ни­цей по при­зва­нию. (2)  Она при­стра­сти­лась к чте­нию ещё в на­чаль­ных клас­сах гим­на­зии.

(3)  По ве­че­рам, когда класс­ная дама скуч­но объ­яс­ня­ла уче­ни­цам за­дан­ный к зав­траш­не­му дню урок ма­те­ма­ти­ки, Зи­на­и­да Пав­лов­на ти­хонь­ко вы­ни­ма­ла из стола опи­са­ние ка­ко­го-ни­будь фан­та­сти­че­ско­го пу­те­ше­ствия по дев­ствен­ным лесам Аме­ри­ки или пу­сты­ням Аф­ри­ки и жадно по­гру­жа­лась в чте­ние. (4)  Всё, что хоть не­мно­го на­по­ми­на­ло дей­стви­тель­ность, пе­ре­ста­ва­ло су­ще­ство­вать для неё в эти бла­жен­ные ми­ну­ты.

(5)  С го­да­ми грёзы Зи­на­и­ды Пав­лов­ны при­ня­ли более жгу­чий ха­рак­тер. (6)  Очень силь­но по­вли­я­ли на неё в этом от­но­ше­нии лек­ции по ис­то­рии, ко­то­рые увле­ка­тель­но читал сим­па­тич­ный и зна­ю­щий учи­тель. (7)  Она вни­ма­тель­но слу­ша­ла его на уроке. (8)  Опи­са­ние блес­ка и рос­ко­ши сред­не­ве­ко­вой жизни, по­бе­ды и за­во­е­ва­ния рим­ских це­за­рей го­раз­до мень­ше ше­ве­ли­ли её во­об­ра­же­ние, чем ге­ро­изм от­важ­ных му­че­ни­ков идеи. (9)  Она обо­жа­ла Жанну д'Арк и на­хо­ди­ла в её об­ра­зе и по­ступ­ках много об­ще­го с собой. (10)  Зи­на­и­де Пав­лов­не на­чи­на­ло ка­зать­ся, что и в её груди та­ят­ся и зре..т до нуж­ной ми­ну­ты мо­гу­ще­ствен­ные силы. (11)  И эти силы на­зна­че(н/нн)ы судь­бой для каких-то ве­ли­ких целей. (12)  Ею часто овла­де­ва­ло же­ла­ние ра­дост­но от­дать свою мо­ло­дую жизнь во имя чего-то далёкого и пре­крас­но­го.

(1) Ок­тябрь был уди­ви­тель­но хо­лод­ный, не­наст­ный. (2) Те­со­вые крыши по­чер­не­ли. (3) Спута(н/нн)ая трава в саду по­лег­ла.

(4) Над лу­га­ми та­щи­лись из-за реки, цеп­ля­лись за голые ветки ста­рых де­ре­вьев рых­лые тучи. (5) Из них на­зой­ли­во сы­пал­ся мел­кий дож­дик. (6) По просёлоч­ным до­ро­гам уже нель­зя было ни прой­ти, ни про­ехать.

(7) Ка­те­ри­не Пет­ров­не стало ещё труд­нее вста­вать по утрам и ви­деть всё то же: ком­на­ты, где за­сто­ял­ся горь­кий запах не­топ­ле­ных печей, пыль­ный «Вест­ник Ев­ро­пы», по­жел­тев­шие чашки на столе, давно не чи­щен­ный са­мо­вар и кар­ти­ны на сте­нах. (8) Может быть, в ком­на­тах было слиш­ком су­мрач­но, или, может быть, кар­ти­ны по­туск­не­ли от вре­ме­ни, но на них ни­че­го нель­зя было разо­брать. (9) Ка­те­ри­на Пет­ров­на толь­ко по па­мя­ти знала, что вот эта кар­ти­на  — порт­рет её отца, а вот эта  — ма­лень­кая, в зо­ло­той раме  — по­да­рок Крам­ско­го, эскиз к его «Не­из­вест­ной».

(10) Ка­те­ри­на Пет­ров­на до­жи­ва­ла свой век в ста­ром доме, ко­то­рый по­ст­ро..л её отец  — из­вест­ный ху­дож­ник. (11) В ста­ро­сти ху­дож­ник вер­нул­ся из Пе­тер­бур­га в своё село, жил на покое и за­ни­мал­ся садом. (12) Но пи­сать он уже не мог, по­сколь­ку дро­жа­ла рука. (13) Да и зре­ние ослаб­ло, часто бо­ле­ли глаза.

(14) Дом был, как го­во­ри­ла Ка­те­ри­на Пет­ров­на, «ме­мо­ри­аль­ный». (15) И по­это­му он на­хо­дил­ся под охра­ной об­ласт­но­го музея.

(1)  Это про­изо­шло на па­лу­бе дач­но­го па­ро­хо­да, под­го­ня­е­мо­го ве­тер­ком к зелёным бе­ре­гам Пе­тер­го­фа.

(2)  Сер­гей Есе­нин, не­дав­но вер­нув­ший­ся из-за гра­ни­цы, за­го­ре­лый, с расстёгну­тым во­ро­том белой ру­баш­ки, весёлый, не­при­выч­но оживлённый, при­сло­нясь к борту, без­оста­но­воч­но читал свои стихи. (3)  В этот вечер Сер­гей Есе­нин был осо­бен­но в ударе: стихи зву­ча­ли так, слов­но поэт бро­сал кому-то вызов мо­ло­до­сти и силы. (4)  И все, кто на­хо­дил­ся на па­лу­бе, не могли ото­рвать от него глаз.

(5)  Но осо­бен­но по­ра­зи­ло меня то, как Алек­сей Тол­стой ре­а­ги­ро­вал на стихи мо­ло­до­го поэта. (6)  Ранее рас­се­ян­ный и не­сколь­ко апа­тич­ный, груз­но си­дев­ший на па­луб­ной ска­мье, сей­час он весь был полон вни­ма­ния и даже по­дал­ся вперёд всем своим телом. (7)  Паль­цы всё силь­нее и ве­се­лее от­би­ва­ли такт на пра­вом ко­ле­не.

(8)  Вдруг Тол­стой резко сдви­нул на за­ты­лок шляпу и стёр со лба вы­сту­пив­ший пот. (9)  Потом встал, груз­но шаг­нул к Сер­гею Есе­ни­ну и ши­ро­ким же­стом трях­нул его за плечи. (10)  Ши­ро­кая улыб­ка оза­ри­ла мя­си­стое, глад­ко вы­бри­тое лицо Алек­сея Тол­сто­го.

(11)  — Вот это стихи!  — взвол­но­ва(н/нн)о про­изнёс Алек­сей Ни­ко­ла­е­вич. (12)  Он креп­ко обнял не­сколь­ко смущённого и рас­тер..нного мо­ло­до­го поэта и три­жды по­це­ло­вал.

(1) Мы при­шли в этот мир, чтобы рас­ши­рить его про­сто­ры, на­пол­нить его све­жим духом на­деж­ды и новых свер­ше­ний. (2) За­бы­вать эту ве­ли­кую мис­сию  — зна­чит об­кра­ды­вать самих себя.

(3) Нель­зя рас­тра­чи­вать жизнь, вы­брав по­зи­цию пас­сив­но­го на­блю­да­те­ля. (4) Нужно, чтобы каж­дое утро нам было ради чего под­ни­мать­ся с по­сте­ли. (5) Как бы ни было тя­же­ло, нужно на­учить­ся меч­тать и ле­тать!

(6) «Раз в жизни фор­ту­на сту­чит­ся в дверь каж­до­го че­ло­ве­ка, од­на­ко очень часто он не слы­шит её стука»,  —- горь­ко шутил Марк Твен.

(7) Про­сто так удача и сча­стье ни­ко­му не па­да­ют с неба. (8) На­сто­я­щий успех  — это когда пред­ва­ри­тель­ная под­го­тов­ка встре­ча­ет­ся с бла­го­при­ят­ной воз­мож­но­стью.

(9) Таких бла­го­при­ят­ных воз­мож­но­стей, во­пре­ки Марку Твену, не так уж и мало.

(10) Беда в том, что редко кто тру­дит­ся над тем, чтобы встре­тить гос­по­жу Фор­ту­ну во все­ору­жии.

(11) Же­ла­ния да­ют­ся че­ло­ве­ку вме­сте со сред­ства­ми, не­об­хо­ди­мы­ми для до­сти­же­ния же­ла­е­мо­го. (12) Не бой­тесь труд­но­стей, меч­тай­те о вы­со­ком и ве­ли­ком. (13) Толь­ко если мы знаем свою цель и по­ни­ма­ем, ка­ко­во наше пред­на­зна­че­ние на этой земле, мы не будем рас­тра­чи­вать силы и время по­пу­сту.

(1) Я про­сы­па­юсь от хо­ло­да. (2) Вы­ле­заю из-под оде­я­ла, иду во двор за по­ле­нья­ми. (3) С де­ся­ток по­ле­ньев несу в дом. (4) На­щи­пал лу­чи­ны и за­то­пил печь. (5) Запах огня был чист и резок. (6) Дым, белый как снег, пошёл в трубу, и я долго смот­рел на него.

(7) Через не­сколь­ко часов на небе по­ка­за­лось яркое сол­ныш­ко.

(8) Его лучи стали про­ни­кать через не­плот­но при­творённые став­ни, зо­ло­ти­ли из­раз­цо­вую печь и стены. (9) Какие толь­ко пе­ре­ли­ва­ю­щи­е­ся на солн­це крас­ки здесь не иг­ра­ли!

(10) Печь уже тре­ща­ла. (11) Я взял две бадьи и пошёл за водой. (12) Вы­со­ко на­топ­тан­ная тро­пин­ка зве­не­ла под ва­лен­ка­ми фар­фо­ро­вым зво­ном. (13) Снег на солн­це был до того ярок и све­тел, что глаза не­про­из­воль­но щу­ри­лись, а в тени от домов чётко ощу­ща­лась глу­бин­ная снеж­ная си­не­ва.

(14) На­брав воды, я пошёл домой. (15) Ды­ша­лось легко, глу­бо­ко. (16) Я не слы­шал сво­е­го серд­ца. (17) Дома налил воды в са­мо­вар, на­брал в же­лез­ный совок ру­мя­ных, уже успев­ших на­го­реть углей и опу­стил их в нутро са­мо­ва­ра. (18) Са­мо­вар за­шу­мел почти тот­час же.

(19) Я рас­крыл банку сгущёнки, за­ва­рил чай и на­ре­зал хлеб. (20) Хо­ро­шо-то как!

(1) «Это под­лин­ник»,  — с ува­же­ни­ем го­во­рят про кар­ти­ну или скульп­ту­ру. (2) Ка­за­лось бы, можно, легко ли­стая жур­нал или книгу, где по­ме­ще­ны раз­но­об­раз­ные ре­про­дук­ции работ ху­дож­ни­ков и скуль­пто­ров, по­зна­ко­мить­ся с их мно­го­гран­ным твор­че­ством. (3) Но по­че­му люди всё-таки стре­мят­ся в музеи и кар­тин­ные га­ле­реи? (4) По­че­му, для того чтобы по­смот­реть под­лин­ник, они едут в дру­гой город или даже стра­ну?

(5) Эти во­про­сы очень важны для фор­ми­ро­ва­ния пра­виль­но­го от­но­ше­ния к ис­кус­ству. (6) Ху­дож­ник не про­сто по­ло­жил крас­ки на холст, ста­ра­ясь сде­лать это как можно кра­си­вее. (7) Нет, в кар­ти­ну он все­гда вкла­ды­ва­ет своё от­но­ше­ние к тому, что изоб­ра­жа­ет, свои пе­ре­жи­ва­ния и мысли  — сло­вом, своё не­по­вто­ри­мое, по­то­му что каж­дый видит мир по-сво­е­му. (8) Встре­ча с про­из­ве­де­ни­ем ис­кус­ства  — это также встре­ча с его со­зда­те­лем.

(9) Стоя перед кар­ти­ной или скульп­ту­рой, мы ста­ра­ем­ся по­нять её твор­ца, раз­га­дать то, что он хотел нам ска­зать. (10) И чем боль­ше мы смот­рим на кар­ти­ну-под­лин­ник, тем боль­ше она го­во­рит нам, тем боль­ше рас­кры­ва­ет­ся перед нами её кра­со­та и свое­об­ра­зие. (11) Рас­ска­зать обо всём этом, пе­ре­дать оча­ро­ва­ние под­лин­ни­ка не в силах даже самая со­вер­шен­ная копия.

(1) Дом у Пе­соц­ко­го был гро­мад­ный, с ко­лон­на­ми, со льва­ми, на ко­то­рых об­лу­пи­лась шту­ка­тур­ка, и с ла­ке­ем у подъ­ез­да.

(2) Ста­рин­ный парк, угрю­мый и стро­гий, раз­би­тый на ан­глий­ский манер, тя­нул­ся чуть ли не целую вер­сту от дома до реки и здесь окан­чи­вал­ся об­ры­ви­стым, кру­тым гли­ни­стым бе­ре­гом, на ко­то­ром росли сосны с об­на­жив­ши­ми­ся кор­ня­ми, по­хо­жи­ми на мох­на­тые лапы. (3) Внизу не­лю­ди­мо бле­сте­ла вода, но­си­лись с жа­лоб­ным, еле слыш­ным пис­ком ку­ли­ки. (4) И все­гда тут ме­ня­лось на­стро­е­ние, что хоть са­дись и бал­ла­ду пиши. (5) Зато около са­мо­го дома, во дворе и фрук­то­вом саду, ко­то­рый вме­сте с пи­том­ни­ком за­ни­мал де­ся­тин трид­цать, все­гда было ве­се­ло и жиз­не­ра­дост­но, даже в плохую по­го­ду.

(6) Таких уди­ви­тель­ных роз, лилий, ка­ме­лий, таких тюль­па­нов все­воз­мож­ных цве­тов, на­чи­ная с ярко-бе­ло­го и кон­чая чёрным, как сажа, во­об­ще та­ко­го бо­гат­ства цве­тов, как в усадь­бе Пе­соц­ко­го, не слу­ча­лось ви­деть в дру­гом месте. (7) Весна была ещё толь­ко в на­ча­ле, и самая на­сто­я­щая рос­кошь цвет­ни­ков пря­та­лась ещё в теп­ли­цах. (8) Но уж и того, что цвело вдоль аллей и там и сям на клум­бах, было до­ста­точ­но, чтобы, гуляя по саду, по­чув­ство­вать себя в цар­стве неж­ных кра­сок. (9) Осо­бен­но в ран­ние часы, когда на каж­дом ле­пест­ке свер­ка­ла вода.

(1) За скри­пу­чим сто­лом в ка­би­не­те, низко на­гнув­шись над кни­гой или пре­па­ра­том, сидит мой ас­си­стент Пётр Иг­на­тье­вич, тру­до­лю­би­вый, скром­ный, но бес­та­лан­ный че­ло­век, лет трид­ца­ти пяти, уже пле­ши­вый и с боль­шим жи­во­том. (2) Ра­бо­та­ет он с утра до ночи, чи­та­ет много, от­лич­но пом­нит всё про­чи­тан­ное  — и в этом от­но­ше­нии он не че­ло­век, а зо­ло­то. (3) В осталь­ном же про­чем  — это ло­мо­вой конь, или, как иначе го­во­рят, учёный-ту­пи­ца. (4) Ха­рак­тер­ные черты ло­мо­во­го коня, от­ли­ча­ю­щие его от та­лан­та, та­ко­вы: кру­го­зор его тесен и огра­ни­чен спе­ци­аль­но­стью; вне своей спе­ци­аль­но­сти он наи­вен, как ребёнок.

(5) Дру­гая черта  — фан­та­сти­че­ская вера в не­по­гре­ши­мость науки и всего того, что пишут немцы. (6) Он уве­рен в самом себе, в своих пре­па­ра­тах, знает цель жизни и со­вер­шен­но не­зна­ком с со­мне­ни­я­ми и разо­ча­ро­ва­ни­я­ми, от ко­то­рых се­де­ют та­лан­ты. (7) Раб­ское по­кло­не­ние ав­то­ри­те­там и от­сут­ствие по­треб­но­сти са­мо­сто­я­тель­но мыс­лить. (8) Раз­убе­дить его в чём-то труд­но, спо­рить с ним не­воз­мож­но.

(9) Бу­дущ­ность его пред­став­ля­ет­ся мне ясно. (10) Воз­мож­но, за всю свою жизнь Пётр Иг­на­тье­вич при­го­то­вит не­сколь­ко сотен пре­па­ра­тов не­обык­но­вен­ной чи­сто­ты, на­пи­шет много сухих, очень при­лич­ных ре­фе­ра­тов, сде­ла­ет около де­ся­ти доб­ро­со­вест­ных пе­ре­во­дов. (11) Но по­ро­ха он не вы­ду­ма­ет. (12) Для по­ро­ха нужны фан­та­зия, изоб­ре­та­тель­ность, уме­ние уга­ды­вать, а у Петра Иг­на­тье­ви­ча нет ни­че­го по­доб­но­го. (13) Ко­ро­че го­во­ря, это не хо­зя­ин в науке, а ра­бот­ник.